Девушка растерянно взглянула на огромное здание казармы. Без проводника в этом лабиринте легко заблудиться. И она улыбнулась, словно признавая свою неправоту:
— Хорошо, пойдемте.
— Можно подумать, что вас ведут в камеру пыток!
Камилла промолчала. Хотя на людях молодой офицер демонстрировал по отношению к ней ледяную вежливость, она знала, что за этими лощеными манерами таится хищный зверь, и ей совсем не хотелось оставаться с ним наедине. Но делать было нечего, и она двинулась за шевалье по бесконечным коридорам и бесчисленным лестницам. У нее не было времени присмотреться к окружающей обстановке, хотя специфический запах кожи и пороха сразу ударил в нос. Приходилось приноравливаться к быстрому шагу Филиппа, продолжая держать разумную дистанцию — этим были заняты все мысли девушки. Наконец он остановился у одной из дверей:
— Это здесь. Извольте осмотреть комнату — я должен знать, подходит ли она вам.
Камилла неохотно вошла, офицер последовал за ней. Она услышала, как захлопнулась дверь, но не обернулась, сделав вид, что смотрит в окно, выходившее на оживленную площадь. Нельзя поддаваться панике! В комнате наступила тишина, и девушка, надеясь, что Филипп незаметно ушел, покосилась назад — он по-прежнему стоял у нее за спиной, скрестив руки на груди и недобро усмехаясь. Черные глаза его зажглись опасным огнем.
— Все прекрасно, — сказала она и быстро направилась к выходу, чтобы поскорее вырваться из ловушки.
Как она и предвидела, он удержал ее за руку:
— Обычно вы проявляете куда больше любопытства!
— Сожалею, но у меня совершенно нет времени. Я очень тороплюсь… Отпустите меня.
Он, напротив, еще сильнее сжал ей руку:
— Куда же вы так спешите?
— Это неважно, я хочу уйти отсюда, — выкрикнула она, пытаясь вырваться.
— Почему вы так перепугались?
Внезапно к Камилле вернулось утраченное хладнокровие — настолько возмутила ее эта наглость.
— И вы еще смеете спрашивать? Что это — бесстыдство или глупость? Или у вас случаются провалы в памяти?
— Вы намекаете на нашу небольшую стычку в таверне? — осведомился он небрежно и с усмешкой.
— Небольшая стычка, говорите? Значит, попытка изнасилования для вас — это всего лишь небольшая стычка? И вам, похоже, доставляет удовольствие вспоминать о ней? Что до меня, то я считаю это мерзостью и бесчестьем для дворянина.
Она раскраснелась от негодования. Филипп, отпустив ее, прислонился спиной к двери, чтобы закрыть выход.
— Стало быть, вы опасаетесь, что я посягну на ваше так называемое целомудрие? — спокойно сказал он. — Бросьте! Мы с вами прекрасно знаем, что это всего лишь видимость, уловка для простаков.