— Вы считаете, он вас ненавидит?
— Уверена в этом!
— Странно, мне так не показалось, напротив…
— Потому что на людях он умеет превосходно маскироваться. Но еще несколько дней назад он едва не задушил меня!
— В это верится с трудом; мне кажется, он очень к вам расположен.
Камилла недоверчиво посмотрела на подругу: неужели Клер настолько невнимательна? Она считала ее удивительно проницательной и тонко чувствующей натурой, но сейчас молодая крестьянка явно была ослеплена чарами шевалье.
— Вы разве не заметили, как сегодня днем он предложил сопровождать вас в Фор-Барро? — продолжал Клер.
— Потому что он не доверяет мне.
— Или потому, что хочет защитить вас.
— О! Это входит в его обязанности. Его в некотором роде обязали приглядывать за мной. Впрочем, он уже дважды спас мне жизнь.
Клер была ошеломлена:
— И после этого вы считаете, что он ненавидит вас? Честное слово, если я вижу человека, которого ненавижу, я с удовольствием буду наблюдать за его гибелью, и мне даже в голову не придет спасать его!
— О, не хотела бы я оказаться в числе твоих врагов!
Девушки расхохотались. Крестьянка подошла к Камилле и принялась расчесывать ей волосы.
— Вашей горничной повезло: каждый день причесывать такую роскошную шевелюру! Какие сейчас прически модны при дворе?
— Довольно простые; по крайней мере, я не придумываю ничего сложного. Подожди, сейчас я покажу тебе свою прическу.
Завладев гребнем и щеткой, Камилла усадила Клер и принялась делать ей пучок, какой был моден в Турине. Убирая волосы девушки, она продолжала свои признания:
— Честно говоря, твой брат очарователен! Мне немножко жаль, что Филипп прервал нас, потому что у меня внезапно пробудился интерес к тому, что до сих пор казалось мне совершенно незначащим. В конце концов, может быть, это даже приятно когда тебя любит мужчина…
— Многие так считают, но я не могу судить об этом.
— Я тоже. Единственный раз, когда я столкнулась с мужской страстью, была попытка изнасилования, но тогда, разумеется, меня никто и не собирался ласкать. Кстати сказать, именно этот дражайший шевалье и хотел меня изнасиловать.
Встрепенувшись, Клер с состраданием и одновременно с любопытством взглянула на подругу.
— Это слишком долго рассказывать, — продолжала Камилла. — Но, когда я вижу, как все женщины пресмыкаются перед ним, вымаливая его внимание, я отказываюсь их понимать. Что они находят в нем, почему так жаждут заполучить то, что я могу назвать только грубостью и зверством? Поверишь ли, после этого я начинаю сомневаться в состоянии умственных способностей большинства женщин.