Препятствий было слишком много, и главным из них являлось желание шевалье сохранить в тайне от всех свою страсть к мадемуазель де Бассампьер.
Он не хотел ухаживать за ней в открытую, становиться на одну доску с этой сворой дураков, почитающих и боготворящих ее, — словом, выставлявшими себя в смешном свете. И дело не только в его гордости. Была и иная, тайная причина: сам не зная почему, шевалье хотел, чтобы цветок страсти девушки расцвел вдали от любопытных взоров и злых языков. Возможно, это было неосознанное стремление защитить Камиллу от ревности других мужчин.
Поэтому шевалье решил как можно скорее увезти девушку из Турина. Но под каким предлогом? Нельзя же подойти к ней и сказать:
— Поехали со мной за город, чтобы там, на свободе, мне было удобнее ухаживать за вами!
Значит, надо придумать какой-нибудь убедительный повод, который бы не возбудил подозрения девушки и был бы вполне приемлем для всех остальных…
Камилла заметила графиню де Ферриньи: — Зефирина! Как мы долго не виделись!
Они обнялись. В своем ярко-канареечном платье, с гирляндами белых и жемчужных бантов, пущенных по корсажу, графиня выглядела ослепительно. Она прибыла прямо из Монкальери. Камилла восхитилась ее нарядом.
— Неужели вы снова покинете Турин? — тут же спросила она.
— Да, до конца лета. На время торжеств я вселяюсь во дворец Ферриньи, а потом снова уезжаю.
— Надеюсь, когда-нибудь вы расскажете мне, что в действительности вас удерживает в провинции, — лукаво произнесла Камилла.
Глаза Зефирины весело заблестели: видимо, слова Камиллы пробудили в ней приятные воспоминания, и она разразилась задорным смехом.
— Вижу, вы раскрыли мой секрет! Что ж, договорились, я вам все расскажу, — прошептала она, прикрывая веером свой хорошенький ротик.
Придворные, отдав должное великолепному завтраку, которым угостил их король, постепенно оживились. Настало время для подготовки к большому балу, который должен был начаться после полудня. Зефирина увлекла за собой Камиллу:
— Поедем в моем экипаже; я расскажу вам о своих приключениях.
Девушка уже хотела последовать за подругой, но внезапно изменила свое решение:
— Мне очень жаль. Но я только что вспомнила об одном неотложном деле. Я приеду к вам попозже.
— Но… ведь вам же надо приготовиться к балу!
— Это дело не займет много времени.
Камилла только что заметила д’Амбремона; шевалье был один. Именно он стал причиной столь резкой перемены ее замыслов. Она устремилась ему навстречу:
— Филипп! Вы не могли бы уделить мне несколько минут, прежде чем отправитесь переодеваться?