Это был молодой, лет двадцати пяти или тридцати, мужчина поразительно красивой наружности. Он был высокого роста, держался очень прямо, и от всего его облика веяло победоносным высокомерием. У него были тонкие, но при этом мужественные черты, на слегка удлиненном овальном лице сверкали черные глаза, излучавшие несокрушимую волю. Он не припудривал свои смоляные волосы, а просто подвязывал их сзади бархатным бантом. Наконец, на правой щеке у него появлялась ямочка при каждом движении губ, что делало этого красавца просто неотразимым.
Камилла, осознав, что смотрит на гостя с разинутым ртом, немедленно уставилась в пол — за этим красавцем, несомненно, увивалось множество женщин, поэтому не стоило показывать ему свое восхищение. Его надменность и без того бросалась в глаза, ясно, что к победам он привык.
В свою очередь он с большим удивлением разглядывал ее; потом обвел глазами камеру, словно бы кого-то искал и наконец с некоторым раздражением осведомился:
— Где же заключенный по имени Камилл?
У него был красивый бархатный голос, хотя слова прозвучали отрывисто и резко.
— Это я, — ответила девушка.
— Но… ведь это же мужское имя, — сказал он недоверчиво.
— Представьте себе, и женское тоже, — бросила она, решившись все же поднять голову и взглянуть ему в глаза.
— Король говорил мне о важной особе… О некоем Камилле, за которым следует бдительно присматривать. Никак не думал, что найду здесь… Гм…
— Женщину? Вы это хотели сказать?
Молодой офицер пренебрежительно оглядел узницу. Красивая девица, пожалуй, даже слишком, но одета в крестьянское платье. Хотя она глядела на него с вызовом, он решил, что такое хрупкое существо не может быть опасным, к тому же у нее такие невинные светло-голубые глаза.
— Вы не похожи на государственную преступницу, — произнес он, как бы разговаривая с самим собой.
— Вы тоже не похожи на коменданта крепости!
Он вскинул голову еще выше, ибо ироническая реплика девушки ожгла его как удар хлыстом.
— Я вовсе не комендант крепости. Знайте, меня зовут шевалье Филипп д’Амбремон, и я принадлежу к свите его величества Виктора-Амедея. Король всегда поручает мне самые важные и самые трудные дела! Правда, на сей раз, — добавил он с сожалением, — государь явно преувеличивал, говоря об опасности моей миссии!
Камилла в изумлении вытаращила глаза — значит, это и есть тот самый офицер, которого так расхваливал король! Она представляла его ровесником Бассампьера и Ферриньи, а не молодым щеголем!
А тот вновь оглядел камеру, будто пытался понять, отчего предписано установить строжайшее наблюдение за этой безобидной девчонкой. Ведь она только что так беззаботно напевала, словно совесть у нее была совершенно чиста. Что же она натворила, чтобы заслужить подобную суровость?