Филипп невольно усмехнулся. Положительно эта девка неистощима на выдумки! И она прекрасно знала, что от него всего можно добиться, взывая к чувству чести. Но на сей раз он не позволит обвести себя вокруг пальца!
— Стража! Привести сюда жену привратника, — сказал он с коварной улыбкой.
Камилла с недоумением смотрела на него. Когда появилась жена привратника, шевалье твердо произнес:
— Выбор за вами. Либо вы добровольно соглашаетесь, чтобы эта женщина раздела вас, либо я это сделаю сам.
Камилле пришлось смириться, ибо выхода действительно не было. Двое стражников, повернувшись к ней спиной, натянули простыню, а жена привратника стала раздевать девушку.
Филипп, небрежно развалившись на постели узницы, наблюдал за этой операцией — из-за простыни ему были видна голова и шея узницы. Камилла должна была признать, что ее враг не делал попыток воспользоваться ситуацией, тем не менее она трепетала от страха, что простыня вдруг обвиснет, открыв ее наготу. Сняв все свои вещи, она облачилась в широкую рубаху из грубого полотна, доходившую ей до пят.
— Ну вот сейчас я и в самом деле похожа на преступницу, — вскричала она, состроив комичную гримасу.
Даже не улыбнувшись в ответ на эту шутку, шевалье отослал обоих тюремщиков и жену привратника, которая унесла с собой одежду Камиллы.
— Зачем она взяла мою одежду?
— Эти вещи вам больше не понадобятся.
— Как? Неужели я должна буду все время носить эту рубаху?
— Именно так.
Задохнувшись от негодования, девушка собиралась высказать ему все, что о нем думает, но он опередил ее:
— Прошу вас воздержаться от очередных тирад на тему вашего дамского достоинства. Здесь вас никто не увидит. И еще, буду с вами совершенно откровенен, вам вряд ли придет в голову бежать в подобном наряде… Хотя от вас всего можно ожидать.
— Хорошо, — раздраженно сказала она, — вы позабавились и насладились своим торжеством, а теперь закончим. Будьте любезны оставить меня одну.
— Но я еще не закончил с вами.
— Чего же вам надо еще?
— Ложитесь!
— Что это еще за выдумки?
— Исполняйте мои распоряжения без всяких разговоров, — произнес он тоном, не терпящим возражений. — Или я должен опять позвать стражу?
Она покорно растянулась на постели, с беспокойством смотря на д’Амбремона и мысленно спрашивая себя, не сошел ли тот с ума.
— Вы удобно легли? — осведомился он с опасной кротостью.
Она кивнула.
— Прекрасно. Не шевелитесь, — сказал он, направляясь в коридор, и через минуту возвратился оттуда с цепями.
Камилла изумилась настолько, что обрела дар речи лишь тогда, когда запястья ее оказались прикованными к стойкам кровати.