Я прислушался к себе. Вроде бы всё по-прежнему: в голове новых знаний не появилось, чувствую себя как прежде, рука меня слушается. В таком случае, не стоит паниковать: посмотрим, что будет дальше. Чтобы немного успокоиться, я взял руки отложенный учебник, и погрузился в мир формул.
Ветер продолжал завывать. Почитав пару часов, мы с Сульмаром приготовили на скорую руку ужин: немного фруктов и сушёного мяса, и чай из трав, который я разлил из термоса. Еда подходила к концу; надо поскорее пополнить запасы. Я слишком много припасов оставил на Свалке, был чересчур щедр.
Наружу выбираться не хотелось. Я установил защитный полог, и мы улеглись спать: делать всё равно было нечего. Прежде чем заснуть, Сульмар долго вертелся, и наконец, не выдержав, заговорил:
- Скажи, а сколько лет ты уже в Игре? Я помню, ты говорил, что не принято спрашивать игроков об их прошлом, о том, что было до Игры. Но всё-таки: зачем всё это? Как можно так жить? Ни семьи, ни детей, ни дома... В деревне, где я вырос, я работал на мельнице, помогал отцу. Нас было пятеро братьев, да ещё сёстры. Я младший. Я думал, когда отец помрёт, мельница старшему брату перейдёт, а я буду всю жизнь гнуть спину на него, а мои дети будут трудиться на его детей. Так заведено. Всё понятно, привычно.
Я хотел перемен, мечтал о них. Рядом с нашей деревней проходила дорога, по ней ездило много людей. Купцы, дворяне, рыцари. Красивые, нарядные, ездят туда-сюда, на мир смотрят, а я, кроме своего Затопья, никуда и не выбирался. Я хотел, чтобы всё изменилось, но если б я знал, как оно будет...
Помолчав немного, он продолжил:
- Неужели никак нельзя выйти из этой Игры? Ты говорил про смерть. Но есть же и добрые боги! Я помню, в нашей деревне стоял храм, и по праздникам мы относили каравай и угощения священнику, жившему при храме. Может, они меня вернут домой. Приду в храм, покаюсь, жертвы принесу. Глядишь, и простят меня, не придётся яд глотать...
Я не мешал ему выговариваться. Ко всему этому сложно привыкнуть. Я тоже первые лет пять иногда просыпался по ночам от ужаса, что я снова дома. Когда он закончил говорить, я долго молчал. С одной стороны, какое мне дело до него? Это всего лишь очередной наниматель, заплативший мне за переход. Но с другой... Волк говорил когда то, что мы не только игроки, но всё-таки ещё и люди. Пока ещё люди: так, наверное, точнее.
- Ты не сможешь просто так подойти к храму светлых богов, Сульмар, также как и тёмных. Ты скрепил договор кровью своего убитого врага, там, в Лабиринте испытаний, и отныне на тебе, как и на всех нас, стоит метка Смеющегося господина. Ты его игрушка, а свою добычу он не отдаст ни Свету, ни Тьме. Ты сам выбрал свой путь, и лучше смирись с этим. Врата не открылись бы для тебя, если бы ты не хотел этого сам. Ты жаждал перемен, ты хотел их настойчиво и сильно, и твоё желание притянуло врата к тебе. Ты не верил ни в Свет, ни во Тьму, не был посвящённым иных богов, и поэтому смог войти. Зато подумай о другом. Кем ты был? Крестьянином, которого ничто не ждало, ни в настоящем, ни в будущем. До конца дней своих ты не выбрался бы из захолустья. А теперь ты - служитель Хаоса. Ты сможешь стать кем захочешь, увидеть сотни миров, побывать в тысячах городов, увидеть множество прекраснейших мест, о которых ты даже не мог мечтать! Ты сможешь стать воином, магом, наёмником, инженером, моряком. Ты можешь прожить сотни жизней, при этом не старясь, и не болея, и если одна маска надоест, всегда можно надеть новую. За дайны ты сможешь купить что угодно, даже целые страны, не говоря уже о женщинах, вине, одежде. Тебе будут доступны любые удовольствия и роскошь...