— У меня нет никаких оснований для категорических утверждений.
— Как вы думаете, мог ли Дикки опасаться чего бы то ни было?
— Не могу себе этого представить, — ответил Том.
Мак-Карон начал расспрашивать, насколько близкими друзьями были Дикки и Фредди, не было ли между ними каких-либо денежных счетов, соперничества на романтической почве…
— Я знаю только одну девушку, с которой оба были знакомы, — тут же откликнулся Том. — Это — Мардж.
На что Мардж тотчас возразила: она никогда не была девушкой Фредди, поэтому какое-либо соперничество на этой почве исключается, и пусть Том скажет, что именно он был лучшим другом Дикки в Европе.
— Я бы не стал утверждать это, — отозвался Том. — Я считаю, что лучший друг Дикки — Мардж Шервуд. Я вообще не знаю ни о каких других друзьях в Европе.
Мак-Карон снова уставился на Тома:
— Каково ваше мнение насчет этих поддельных чеков?
— А разве они поддельные? По-моему, никто этого однозначно не утверждал.
— Я вообще не думаю, что чеки поддельные, — вставила Мардж.
— Мнения экспертов на этот счет разделились, — начал Мак-Карон. — Многие считают, что подпись на чеках, предъявленных в Неаполитанский банк, подлинная. А это означает только одно: если на каких-то других чеках она поддельная, то Дикки покрывает кого-то. Если согласиться с тем, что часть чеков подписана не им, то, как вы считаете, кого именно он мог бы покрывать?
Том заколебался, а Мардж твердо заявила:
— Я достаточно хорошо знаю Дикки и не могу себе представить, чтобы он мог покрывать кого-либо. С какой стати?
Мак-Карон пристально смотрел на Тома, то ли сомневаясь в чистосердечности сказанного им, то ли тщательно обдумывая только что услышанное. Трудно сказать. Мак-Карон выглядел как типичный американец, занимающийся перепродажей автомобилей или чем-нибудь еще в этом роде. Жизнерадостный, солидный, весьма ограниченного интеллекта, обычно обсуждающий бейсбол с мужчинами и говорящий плоские комплименты женщинам. Том был весьма невысокого мнения об его уме, но было бы все-таки глупо недооценивать противника. Его небольшой, с пухлыми губами рот приоткрылся, и он произнес:
— Не могли бы вы, мистер Рипли, спуститься со мной вниз и уделить мне несколько минут для разговора, если вы еще располагаете временем?
— Конечно, — отозвался Том вставая.
— Мы ненадолго, — обратился сыщик к мистеру Гринлифу и Мардж.
Уже стоя на пороге, Том оглянулся: мистер Гринлиф приподнялся со своего места, как бы собираясь сказать что-то, но Том его уже не слушал. Для него вдруг стало важным, что идет дождь и серые струйки растекаются по оконным стеклам. Торопливым затуманенным прощальным взглядом он оглядел все вокруг: Мардж, такая маленькая и нелепая посреди этой большой комнаты; мистер Гринлиф, вдруг превратившийся в дряхлого, трясущегося старика, пытающегося протестовать. Но главное во всей этой картине была сама комната: уютная, с видом на канал, на другой стороне которого стоял его дом, невидимый сейчас из-за дождя. Его дом, который он, наверное, уже никогда не увидит.