Оглянувшись, Том увидел, что тот самый тип тоже вышел из «Зеленой клетки» и идет следом за ним. Пришлось прибавить шагу. Точно, его преследуют. Пять минут назад Том заметил: этот тип за соседним столиком приглядывается к нему, словно не совсем, но почти уверен. Он еще успеет залпом проглотить свое виски, расплатиться и унести ноги.
На перекрестке Том свернул и помчался по Пятой авеню. А вот и забегаловка «У Рауля». Рискнуть, что ли, зайти, пропустить вторую рюмочку? Испытать судьбу и прочее? Или продолжить удирать, добраться до Парк-авеню и там отделаться от «хвоста», прошмыгнув в несколько темных подъездов? Том все же зашел к «Раулю».
Направляясь к свободному месту за стойкой, он машинально оглядел зал в поисках знакомых. Увидел долговязого рыжего мужика, чье имя постоянно забывал. Тот сидел за столиком с блондинкой. Рыжий помахал рукой, и Том вяло поднял свою, отвечая на приветствие. Он просунул ногу между перекладиной и сиденьем высокого табурета и повернулся лицом к двери с деланной небрежностью, скрывающей нетерпеливое ожидание.
— Джин с тоником, пожалуйста, — сказал он бармену.
Похож ли незнакомец на человека, который собирается его арестовать? Он такой, не такой или все же такой? Вроде бы не похож на фараона или сыщика. Скорее на бизнесмена, отца кого-либо из приятелей Тома. Хорошо одет, упитан, седина на висках. И кажется, пребывает в нерешительности. А может быть, именно таких вот и используют для подобной работы: заведут в баре дружескую беседу с жертвой, а потом хоп! — одну руку положат тебе на плечо, другой отвернут лацкан пиджака, показывая полицейский значок: «Том Рипли, вы арестованы». Том внимательно следил за дверью.
Ага, вот и незнакомец. Огляделся, увидел Тома и тут же отвел глаза. Снял соломенную шляпу и уселся по другую сторону стойки.
Что ему все-таки нужно? Может быть, он голубой? Эта мысль уже мелькала в мозгу у Тома, лихорадочно искавшего разгадку. Нащупав только сейчас нужное слово, он спрятался за него: все же лучше голубой, чем полицейский. Голубому он просто скажет: «Нет, спасибо», улыбнется и пойдет своей дорогой. Том сел на табурет и постарался взять себя в руки. Незнакомец сделал бармену знак пока не наливать и, обогнув стойку, направился к Тому. Вот сейчас… Том оцепенел, не отрывая от него глаз. Больше десяти лет не дадут… Быть может, пятнадцать. Ну, скостят за примерное поведение… Пронзила боль горького, мучительного раскаяния, но тут незнакомец заговорил:
— Извините, вы Том Рипли?
— Да.
— Я Герберт Гринлиф. Отец Ричарда Гринлифа. — Разглядев выражение его лица, Том пришел в большее замешательство, чем если бы мистер Гринлиф направил на него пистолет. Он дружелюбно улыбался и смотрел на Тома с надеждой. — Вы ведь друг Ричарда, не так ли?
