Палач медленно и бесшумно ступал по ворсистому ковру, поводя стволом «узи». За очередной двойной ширмой, он обнаружил большую комнату с громадным окном. Свет соседних зданий и Луна хорошо освещали пустую комнату. И Палач решил уходить из нее, поскольку в этом освещенном помещении терял свое преимущество — способность видеть в темноте. Фрэнк сделал несколько шагов к проему между ширмами, но вдруг почувствовал сильный удар в висок. Нож, брошенный сильной рукой секретарши ударил в металлический оголовник очков ночного видения, и только это спасло ему жизнь. Фрэнк развернулся, но стрелять было уже не в кого, девушка, словно змея ускользнула от него и пропала в лабиринтах легких ширмочек.
Фрэнк потер гудящий затылок и висок. Сильный удар. Он положил палец на спусковой крючок, но удержался от искушения выстрелить наугад веером через ширмочки: где-то поблизости мог находиться Франкони, пока что его сообщник, или Томми. Кэссол углубился в лабиринт коридорчиков и пожалел, что забыл подобрать нож. Вернулся, но было поздно, — в освещенной неверным светом комнате ножа уже не было.
Где она? Откуда ждать нападения? Фрэнк осторожно шел по коридорчикам и вдруг увидел ее. Голая девушка метнулась куда-то влево из правого коридора. Фрэнк дал короткую очередь и услышал звук падения тела и стон. Он свернул туда, куда метнулось голое тело и вскрикнул от сильнейшей боли — острое лезвие по самую рукоятку вошло в его ногу. Сука!
Раненая девушка лежала на ковре., зажав рукой рану на боку. Фрэнк выстрелив увидел как зеленые брызги вылетели из разлетевшейся головы, и склонился к ноге.
Плохое ранение. И главное — нечем перевязать. Плача от невыносимой боли, он вытащил окровавленный нож, размышляя, чем можно перехватить рану, унять кровь.
Откуда-то из другого конца этажа донеслись крики. Палач, хромая и скрипя зубами, поспешил туда.
… Голая Танаки на ощупь пробиралась к лестнице, таща за собой Тома, когда их увидел в прибор ночного видения Франкони.
— Том!
Мальчишка рванулся на голос отца, но споткнулся, удержанный железной рукой Танаки. Франкони не мог стрелять, опасаясь попасть в сына. Он бросился к Танаки. Все трое выскочили в лестничный холл, освещенный через оконный проем с улицы.
Танаки обернулась, обняла мальчишку, и острое лезвие кинжала коснулось горла Тома:
— Стой! Если двинешься…
— Отпусти ребенка или я убью тебя, сука!
— Стреляй, идиот! Попадешь сначала в него.
Франкони опустил автомат:
— Отпусти мальчишку!
— Ты не понял, Франкони! Здесь я диктую. Я не боюсь умереть, но я с удовольствием перережу глотку твоему щенку… — Танаки чуть двинула лезвием и Франкони увидел как горло Тома окрасилось ядовито-зеленым. Кровь потекла за воротник.