— Накопать побольше грязи из жизни разбившегося миллионера — ты это имеешь в виду?
Дикинс пожал плесами.
— И это тоже, — признался он. Ничего не могло ускользнуть от Гейли, с завистливым восхищением отметил он. Она всегда ходила по лезвию бритвы.
Гейл решительно повернулась к начальнику станции:
— Поместят ли меня в хорошем отеле?
Уоллес просиял:
— Конечно. — Он всегда был рад одержать верх над Дикинсом, но ему редко выпадала такая возможность.
— Ладно, я пошла — улыбнувшись, бросила Гейл и направилась к двери.
— О’кей, черт побери, веселись, Гейл! — крикнул ей вдогонку Дикинс. Когда Гейл уже отошла на расстояние, откуда не могла его слышать, Дикинс повернулся к остальным. — Она прежде всего репортер, а уж потом человек. Держу пари на пятьдесят долларов, что она прилетит обратно первым же рейсом.
— Принимаю пари, — ответил Уоллес.
— Знаете, чего я не понимаю, — неожиданно вставил Чаки, — почему человек, решившись на самоубийство, просит об интервью с телевизионным репортером?
Чаки было всего двадцать пять лет, и поэтому подобный вопрос был ему простителен. Дикинс усмехнулся:
— Дело в том, что как бы он тогда узнал о своем самоубийстве, если бы не шестичасовые новости?
У здания муниципального офиса была всего одна стоянка, место на редкость неудачное. Берни ла Плант остановил здесь свою машину, тормоза завизжали при этом; Берни выключил мотор и вышел.
На Берни был рабочий комбинезон «Jumbby Super Carpet Саге» — фирмы, занимающейся уходом за коврами. Берни еще не проработал у Гамбли достаточно долго для того, чтобы заработать себе на собственный комбинезон, и его босс сомневался, что это когда-нибудь произойдет. Бросив взгляд на свои дешевые наручные часы, Берни обнаружил, что уже опаздывает на назначенную встречу. Последние несколько ярдов по коридору в офисе он уже бежал и прибыл на встречу потным и запыхавшимся. Едва ли его внешний вид являл собой картину опрятности и уравновешенности, к которой призывала его Донна О’Дей.
Патрик Дьюк, офицер-куратор полиции, не терял времени даром. Перед ним на столе лежали кипы различных документов с именем Берни ла Планта на них. Сердце Берни ёкнуло, когда он заметил это. Одному Богу известно, сколько в этой писанине всякой лжи.
Во время этой встречи с куратором полиции Берни должен был показать себя человеком, имеющим постоянное место работы, аккуратно выплачивающим налоги и хорошим отцом, который по чистой случайности, а не по своей вине оказался вовлеченным в незаконную сделку и скорее по незнанию, чем по преступным мотивам, нарушил закон и теперь взывает к милосердию Патрика Дьюка. Адвокат Берни очень ясно все это ему объяснила.