— Да ты людей оттуда вытаскивал! Ты — герой.
Герой. Впервые Берни услышал это слово. Но он не мог применить его к себе.
— Я старался выполнить просьбу одного мальчика, не спрашивай почему. Я обещал спасти его отца, но я не смог его разыскать. Он, наверняка, сгорел.
Джон Баббер грустно покачал головой.
— Я потерял отца в детстве, — тихо сказал он.
Но Берни не обратил внимания на его слова, занятый лишь своим рассказом.
— Я там такого натерпелся! Я не знал, как посмотрю этому ребенку в глаза.
— Многие даже и не попытались помочь, — задумчиво сказал Баббер. — Даже твоя попытка была отчаянно смелой.
— А, глупости, — проворчал Берни.
Они уже доехали до города.
— Многие считают героизм глупостью, — сказал Баббер. — Если бы ты хорошенько подумал, ты бы не совершил этого… Это было бы… не в твоих интересах.
Берни с любопытством посмотрел на Баббера. С оливкового цвета кожей, какой-то неопрятный, выглядевший на столько лет, сколько ему на самом деле, одетый — если это можно назвать одеждой — в армейский мундир, под который он, как и многие бедняки, похоже, надевал на себя все, что у него было: поверх клетчатой рубашки и спадающих с него брюк цвета хаки на нем была пара футболок, потом два шарфа, старый пиджак и поношенное оливково-зеленое пальто.
На руках у него были варежки, и длинные темные волосы торчали из-под шапки в виде шлема. Джон был небритым, и темная щетина усиливала его непривлекательный вид. Но, оценивая Джона Баб-бера, Берни не заметил его умных прекрасных черных глаз.
— Ты что, алкаш, что ли? — Берни показал на пустые баночки от пива, которые подпрыгивали на сиденье при каждом толчке.
— Да нет, я сдаю эти банки на переработку, в пункт приема, и мне хватает денег на бензин и на житье.
Берни, заинтригованный, решил осмотреть заднее сиденье. На первый взгляд казалось, что оно наполнено разным хламом, но постепенно он различил там старый армейский спальный мешок, коробки и банки со всевозможной едой из универсама.
— Ты что, живешь в этом грузовике?
— Да, в плохую погоду, — кивнул Баббер. — Но вообще-то я люблю в лесу жить. Когда я подобрал тебя, я подумал, что, наверно, тебе не повезло.
— Не повезло! — сердито воскликнул Берни. — Я же сказал тебе, что проклятый самолет свалился мне на голову прямо с неба, и именно здесь, в Америке, ради всего святого. Вот видишь ботинок?
У меня была целая пара — сто долларов стоили, а теперь остался один! — Сняв ботинок, он сердито помахал им перед носом Баббера.
— Вам надо подарить его человеку, у которого одна нога, — вежливо предложил Баббер.