Редактор передачи Джоан Айзекс тихо присвистнула и повернулась к Гейл как раз в ту минуту, когда та украдкой смахивала слезу.
— Он что, и в жизни такой роскошный мужик?
Гейл с улыбкой кивнула.
— Он просто замечательный, — тихо сказала она, и в ее голосе послышалось нечто такое, что не могло обмануть интуицию Джоан.
— Ты, случайно, не влюбилась в него? — спросила она у Гейл.
— Не говори глупостей, — Гейл отвернулась, чтобы Джоан не видела ее глаз. — Я — репортер.
— Разве у репортеров нет гормонов?
— Репортеры должны уметь контролировать свои гормоны, — спокойно ответила Гейл.
Джоан поняла, что наступила на больную мозоль, и вернулась к монитору.
Видеопрограмма имела потрясающий успех и, смотря ее, Уоллес, менеджер станции, тихо сказал самому себе: «Да это просто находка! Такой естественный!»
У Уоллеса появилась блестящая идея, которая могла увенчать славой Четвертый канал. По всей Америке телезрители были тронуты честностью и скромностью Джона Баббера. Джой ла Плант смотрел передачу у себя дома в гостиной и видел, что его мама плачет. Тронут был даже грубоватый Эллиот. Донна О’Дей смотрела телевизор в своей спальне, находясь в постели со своим парнем, и комок встал у нее в горле при виде такой честности, так ярко контрастирующей с поведением обвиняемых, которых ей каждый день приходилось защищать. Чик смотрел передачу у себя в баре «Шэдоу Лоундж», одновременно натирая до блеска витрины и зеркала. Даже Президент США смотрел эту программу и в один из душещипательных моментов дотронулся своей рукой до руки своей благоверной. В глазах Президента стояли слезы.
Единственный человек, которого не тронуло интервью с Джоном Баббером, был Берни ла Плант. Он также был единственным человеком, знавшим правду о Баббере. Берни корчился от душевных мук, видя чек на миллион долларов в руках Джона Баббера, деньги, которые по праву принадлежали ему. Но благочестивые слова Баббера о героизме переполнили чашу терпения Баббера, довели его до крайности.
— Так, значит, мы все герои, да? — зарычал он телевизору, стоявшему в общей комнате. — Ставлю пятьдесят долларов на то, что этот болван никогда не был во Вьетнаме.
Другой заключенный, вдвое выше Берни, повернулся к нему и угрожающе закричал:
— Заткнись, подонок! Этот парень — настоящий герой, а ты — циничная тварь!
Берни собрался ответить ему в том же духе, что, возможно, привело бы к плачевным результатам, но тут прозвенел звонок тюремной охраны.
— Ла Плант! Бернард! — кричал охранник. — Ла Плант!
Берни постучал себя пальцем по груди: «Вы меня?»
— За тебя внесли залог. Давай катись отсюда.