И только после доклада Тайдана все стало ему ясно.
— Целая контр-революция сегодня у нас разразилась, — смеясь сообщал заведующий Иванову. — Вы очень кстати сегодня заехали, после ужина надо побеседовать с ними.
Собрались в большой комнате. Контр-революционеры чувствовали себя неважно.
— Слово предоставляется членам комитета, — начал торжественно заведующий, когда все уселись на скамейки.
Зойка с завязанным глазом со слезами заявила, что она больше не будет в комитете, что мальчишки издеваются над ней и подбивают девочек не слушаться комитета.
Андрейка тоже отказывался:
— Лучше сам буду без очереди все делать, чем так, — заявил он и сел.
Заведующий сказал, что ребята еще плохо понимают новый порядок, что если кого сами выбрали на какую-нибудь должность, то обязательно нужно его слушаться, иначе никогда никакого порядка не будет.
— Слово имеет товарищ Иванов.
Иванов встал, как будто перед ним было большое настоящее собрание.
— Я сравниваю два события в своей жизни, связанные с вашим детским домом. Одно у кургана на покосе, когда все были веселы, радостны, когда стройными рядами шли вы, размахивая косами, не отставая от более сильных красноармейцев. Мне тогда казалось, что с такими ребятами можно горы сдвинуть! И второе — сегодня, когда некоторые из вас не решаются прямо в глаза посмотреть. Я думаю, вы тоже чувствуете разницу между этими двумя днями и, вероятно, дорого бы заплатили, чтобы сегодняшнего дня у вас не было. Верно?
Ребята молча кивнули головой в знак согласия.
Иванов рассказал про борьбу, которая издавна велась, за право самому народу устраивать свою жизнь.
— Теперь это право завоевано! Вы, молодые строители, вы сами для себя учитесь строить новую жизнь, не такую скверную, как ваш сегодняшний день, а больше похожую на тот день на покосе, яркий, солнечный, веселый, трудовой.
Ребята не шевелились, опустив головы. Иванов сел на окно, а в комнате царило полное молчание.
— Гошка — это к тебе, — вошла вдруг в комнату Степанида и впустила в дверь какого-то человека.
Гошка удивленно посмотрел на незнакомого, который в нерешительности остановился.
— Вам что? — спросил заведующий.
— Да тут мой парнишка у вас находится, Егор Денисов, — сказал пришедший, оглядывая ребят.
— Гошка, иди, это отец твой, — толкали его девочки, но Гошка не шел: какой же это отец? — отец его молодой был, а этот совсем старик.
— Денисов, что же ты не подойдешь к отцу-то? — сказал заведующий.
Ребята зашумели, обступили Гошкина отца, стали рассматривать и расспрашивать его.
— Не узнаешь, видно? Гошка, это я, — сказал отец.