Дети ждали его историй, как взрослые очередной серии «Семнадцать мгновений весны». Наконец Карабас загнал Бармалея на Северный полюс в надежде окончательно с ним рассчитаться и заморозить где-нибудь в снегах, но ничего назидательного в последней серии не придумывалось, и он решил сделать перерыв, дать себе временную оттяжку, чтобы собраться с силами и кое-как восстановить явно идущую на убыль фантазию.
— В следующий раз, дети. В следующий раз! Спокойной ночи.
Медленной походкой шел он в конец улицы в свой холодный дом. Электрический свет в Полуострове горел только до двенадцати ночи. В запасе у Карабаса еще было время. Он ставил на плиту чай, зажигал ночник и, укрывшись шкурой вместо пледа, доставал из тумбочки секретные книги, которые никому не показывал. Читал он их долго, и когда в поселке гасили свет, зажигал свечку и читал при свете огарка. Это были обычные тоненькие, детские книжки для дошколят и младшего школьного возраста. Он читал, молча шевеля губами, улыбался, и не было человека счастливее его.
4
Поминки пришлись на два последних дня недели, в селе было тихо и печально, мрачновато как-то, но вот настал понедельник, все вышли на работу, и эксцесс на похоронах Кащеев почти забыл.
Он стоял у окна, смотрел, как малыши возятся в сугробе, валтузят друг друга, собаки тоже были в куче — играли с детьми, и понемногу хорошее настроение возвращалось к Кащееву.
Но тут на тропинке, ведущей к правлению, показалась барашковая шапка и такой же воротник, отпрянул от окна Кащеев, сел за стол, закурил: «Видать, ко мне…»
Гость постучался, вошел не спеша, разделся в кабинете, представился:
— Пивень Федот Федотыч. Из центра.
— Из какого? — спросил настороженно Кащеев.
— Из районного, — мягко ответил Пивень.
— А-а… значит, к нам по делам, — вздохнул Кащеев, встал, прошелся к окну, посмотрел на улицу, не зная, о чем разговаривать с высоким гостем.
— Командировку вам отметили? — вдруг догадался спросить Кащеев. Он надеялся, ставя печати, узнать, из какой же организации приехал к ним этот Пивень. Всех знал в райцентре Кащеев, ну, разумеется, в основном руководящих работников, а вот этого, Пивня, что-то не припоминал Иван Иванович, не припоминал, и смутное раздражение начинало закипать на дне его души.
— Отметили, — сказал Пивень, — в сельсовете, у Джексона. Да, кстати, могли бы в сельсовет избрать и кого-нибудь другого.
— Это почему же? — недоуменно спросил Кащеев.
— Ну как «почему»? Не поймешь, то ли имя, то ли прозвище, а он осуществляет здесь руководство. Нехорошо как-то…
«Ну и тип», — подумал Кащеев. Но сказал другое: