Если для провинций Август был олицетворением римского господства и римской сверхдержавы, то в Италии, игравшей роль метрополии, прямое обожествление заменялось косвенными формами. В одном неполном календаре (Feriale Cumanum- Dess., 108) упоминается 16 дат, связанных с Августом. Позже появились некоторые другие формы: в 12 г. до н.э. Гений Августа попал в государственную присягу, а в италийских городах появились августалы или seviri Augustales. Новыми божествами были Pax Augusta, Victoria Augusta, Concordia Augusta. Особое значение приобретал культ Компитальных Ларов, теперь связанный с императором.
Культ Августа оказался гораздо более устойчивым, разветвленным и организованным, чем культ Цезаря, во многом он был его продолжением. Вместе с тем, в отличие от более выраженного в личностном и мессианском плане цезарианского культа, культ Августа был, прежде всего, не культом власти или личности, но культом государства, олицетворением которого был император.
Как и Цезарь, Август понимал огромное значение сената. Несмотря на видимое различие, его преобразования были органичным продолжением сенатской реформы Цезаря. Цезарь был только в начале пути, и его реформа оказалась незаконченной, Август мастерски довел до логического конца все замыслы своего предшественника.
Первым этапом стали реформы 27–23 гг. и сенатские lectiones. К моменту окончания гражданских войн, сенат, видимо, составлял около 1 000 человек (Suet. Aug., 35, 1), а сторонники Октавиана составляли явное большинство (по R.g., 25 — более 700 человек). Первая перепись произошла в 28 г. до н.э., ее итогом было сокращение сената почти на 200 человек. В 18 г. произошло новое сокращение, на сей раз, с участием самих сенаторов. Общее число уменьшилось до 600 (численность, стандартная для всего периода принципата). Последующие цензы 8 г. до н.э., 4 и 14 гг. н.э. проходили более традиционно.
Положение сената при Августе и его преемниках составляет часть общей дискуссии о системе принципата. С точки зрения Т. Моммзена, отношения сената и императора представляли собой систему «двоевластия», а Эд. Мейер полагал, что в правовом плане сенат стоял над императором. Напротив, другие исследователи считают, что император был более сильной стороной, однако и сенат оставался серьезным и необходимым партнером. Есть мнения, сводящие сенат до уровня элемента республиканского «фасада» или подчиненной, зависимой и полуоппозиционной политической структуры. Впрочем, современные исследователи более склонны подчеркивать реальное значение сената, а не видеть в обеих сторонах борющиеся партии