— Шестой?! — вскричала она. — Вы… Ты с ума сошел?!
Богиня вскочила с постели и, продолжая недовольно бубнить, принялась натягивать на себя поверх пижамы легкий ситцевый халатик.
— …Дятел!
Только после этого эпитета Евгений очнулся.
— Какого черта?! — не сдержался он. — Какого черта заводить будильник на половину шестого, если собралась спать до обеда?!
— Так ты ведь все равно не спал! — невинно пролепетала богиня и деловито поинтересовалась: — Кофе варил?
— Для себя, — буркнул Евгений, повернулся и вышел.
Плита уже стояла, залитая сбежавшим напитком. Кофе отменялся. Чтобы Женя не увидела его промашку, Романовский принялся мыть плиту.
— А для меня чашечку? — Женечка заглянула в кухню. — Малюсенькую? А?
— Хоть целое ведро, — пробурчал Евгений, не поворачиваясь к ней.
Женя поблагодарила и пошла в ванную.
Внезапно Евгению стало интересно: а что она будет там, в ванной, делать? Мужской инстинкт при виде соблазнительного женского тела заставил его следовать за Евгенией. Он, инстинкт, он во всем виноват!
Романовский включил разум и затормозил у двери.
— Только не трогайте, не трогай мой шампунь! — чтобы оправдать то, что он направился, влекомый инстинктом, за соблазнительной соней, сварливо крикнул Евгений.
— Еще чего, он воняет тройным одеколоном!
— Когда-нибудь, — вздохнул Евгений, возвращаясь на кухню и наполняя заново турку водой, — мы убьем друг друга. Или…
Он не стал продолжать, пораженный собственной догадкой. Спокойно сварил кофе, решив прислушаться к своим дальнейшим ощущениям. Сварил больше, две порции, чтобы и соседке хватило. Пусть поддерживает свои формы, они у нее очень даже…
— Тьфу, — сказал Евгений. — И далась мне эта девчонка! Моя Зайка Колокольцева на внешность в сто раз роскошнее.
«Отчего же ты тогда не с Зайкой? — заинтересовался его внутренний голос. — То-то, дружище, подумай, обмозгуй положение. Ловушка расставлена бабулей ловко».
Евгений вспомнил приоритеты своей бабули.
Во-первых, она ценила девиц не за красоту. Большим достоинством в представительницах своего пола она считала душу. Чистую, искреннюю, широкую. Во-вторых, она ценила характер. По ее мнению, он должен быть упертым, вредным и самодостаточным, только тогда девушка могла чего-то добиться в этой жизни. А если ко всему этому прибавить то, что своего внука Ольга Геральдовна считала мягким и совершенно непоследовательным, то искала ему настоящую стерву. Только настоящие стервы, по мнению Ольги Геральдовны, становились опорой и поддержкой настоящим мужчинам.
— Бабулина мания зашла слишком далеко, — попытался оправдаться перед своим внутренним голосом Евгений.