Приключения нетоварища Кемминкза в Стране Советов (Каммингс) - страница 38

Эрже. Тантана арестовывают в Москве и увозят в «черном воронке» в ГПУ. Фрагмент комикса «Тантан в Стране Советов». 1930

Эрже. Тантан хитростью выдает себя за пилота, похищает самолет и совершает побег из СССР. Фрагмент комикса «Тантан в Стране Советов». 1930

Включив «ЭЙМИ» в канон величайших модернистских романов, наряду с джойсовским «Улиссом», Эзра Паунд не покривил душой. В переписке с Каммингсом он продолжал и дальше восхвалять «великое творение» своего младшего друга. Чего нельзя сказать об остальных критиках — если и заметивших появление романа в 1933 году, то вскоре приглушивших свои голоса, предпочтя погрузить странный травелог о советском инферно в забвение на долгие годы и десятилетия[47]. Не помогли и вышедшие в 1949 году второе (с подзаголовком «Дневник путешествия в Россию») и в 1958-м (с тем же подзаголовком) — третье издание. Лишь к концу жизни автора его биографы вновь обратили внимание на «дневник»-роман поэта-авангардиста.

Э. Э. Каммингс. Автопортрет. 1920-е

В большинстве отзывов, появившихся вскоре после публикации «ЭЙМИ», отмечалось сходство прозы Каммингса с техникой Дж. Джойса, особенно с «Поминками по Финнегану», и Э. Паунда в «Кантос». В то же время, если сходства по духу для многих были очевидны, по букве стиль Каммингса отличался от всех остальных, в большей мере, за счет безудержного комизма и бурлескного словотворчества. Один из анонимных рецензентов остроумно заметил, что автор советского травелога «превозджойсит самого Джойса и перестайнивает саму Стайн»[48]. По мнению Э. Паунда, до Каммингса никому из прозаиков и писателей-путешественников не удавалось столь ярко передать ощущения индивидуума от столкновения с чуждой ему средой: «что-то случилось с нами. Мы забыли, что такое литература. Мы забыли, чтобы принять Советскую Россию в себя всеми своими порами, чтобы разложить ее по косточкам на страницах во всей ее славянской недостроенности, во всей ее достоевской неряшливости, доведенную до своего нынешнего состояния, без всяких отсылок к прошлому, без аллюзий, просто Россию 1920-х, в 1929-м… Эта фауна вся там. Эта среда обитания была ее средой обитания. Камрад увидел ее и услышал ее, и погрузился в ее тьму»[49].

Э. Паунд. Фотография 1930-х

Однако большая часть друзей Каммингса отвернулась от него, прочтя книгу, и переходила на другую сторону дороги, чтобы избежать разговоров с ним. Его ругали за антикоммунизм, забывая то, что он был столь же оппозиционно настроен по отношению к социализму, сколь и к капитализму, иронично именуя себя в «ЭЙМИ»