Роберт и Брайан изумленно переглянулись. Предать короля после его смерти? Каким образом? «Должно быть, это мак одурманил разум отца», — решил Роберт.
— Я никогда не предам вас, — сказал он мягким голосом, которым обычно успокаивал пустые страхи своих детей.
— Ты — самый дорогой моему сердцу ребенок, Роберт, — прошептал король, закрывая глаза, — и я горько сожалею, что не могу сделать тебя своим наследником, потому что ты больше всех годишься быть королем. Но ни церковь, ни простые люди, ни знать, — никто из них не примет незаконнорожденного правителя. Только единственного ребенка произвел я на свет от законной королевы. Ты понимаешь меня, сын… — Жесткое дыхание Генриха стало ровнее, и он уронил голову набок.
Сильно обеспокоенный, Роберт поднялся на ноги.
— Дай мне знать, если король опять проснется, — сказал он оруженосцу.
Брайан подхватил лютню, они вышли и направились к своему шатру, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух.
— Что он имел в виду, говоря, что наследником должен быть отпрыск законной королевы? — спросил Брайан. — Стефана родила не королева. Твой кузен не является прямым потомком рода Завоевателя по мужской линии, однако все ожидают, что именно он станет преемником короля, если только у королевы не родится сын.
— Не стоит обращать внимания на то, что говорит мой отец, когда он находится в таком плачевном состоянии, — ответил Роберт. — Его голова сейчас настолько одурманена, что он забыл о смерти Вильгельма. А иначе слова короля бессмысленны.
— Абсолютно бессмысленны, — согласился Брайан. — Я удивляюсь, где он раздобыл эту фальшивую реликвию.
— Фальшивую?
— Ну, за свою жизнь я повидал столько пузырьков с молоком Девы, что его хватило бы на сотню Христов. Я и не думал, что король настолько легковерен.
— То, во что человек верит, — личное дело каждого. Кто мы такие, чтобы судить? — отозвался Роберт. Беспокойство не покидало его. Еще давным-давно он принял тот факт, что никогда не станет королевским наследником. И все же упоминание об этом всколыхнуло давние желания, некогда взлелеянные забытые мечты.
— Тебя что-то тревожит? — спросил Брайан.
— Несомненно, Бог послал мне тяжкое испытание: сознавать, что я мог бы идеально справиться с великой задачей, и в то же время быть лишенным всех возможностей ее осуществления. — Роберт не собирался говорить о том, что творилось в его душе, но слова эти вырвались у него сами по себе.
Брайан понимающе положил руку на плечо Роберта.
— Ты мог бы стать великим королем. Думаю, лучшим, чем Стефан.
— Стефан будет очень хорошим королем, — поспешно ответил Роберт, опасаясь, что Брайан сочтет его вероломным. Но в душе был очень доволен.