– А что?
Гордик проявил решительность.
– Хорошо, поставим вопрос иначе. Проставляться будете?
– А-а-а, вон оно что! – воскликнула Мария Владимировна. – Как это я сразу не подумала! Гордей, мы обязательно будем проставляться. Это, как я понимаю, святое, да? Командуйте, что надо делать.
– Тут, я извиняюсь, от денег зависит… – уклончиво сказал Гордик, отведя глаза в сторону.
– А это без проблем! – лихо сообщил Грим, уже и сам заинтересованный предстоящей деревенской гулянкой. Гордик воспрял, демонстрируя пиетет, обратился к Марне Владимировне:
– Графиня, вас не затруднит подождать нас минут сорок? Мы мигом…
– Как скажете, Гордей. Мы в вашем распоряжении!
После таких слов графини, Гор дик понял, что руки у него развязаны.
– За мной! – скомандовал он Гриму, и они зашагали вниз, к магазину. Под уклон шли легко, размашисто. Грим жадно озирал окрестности, уже что-то припоминая. Далеко справа, вдоль реки, по плавной дуге, ползла, поблескивая окнами вагонов, синяя гусеница поезда, и оттуда ветер приносил тревожащий душу перестук колес «ту-ку-тук, ту-ку-тук». Земля под пронзительно голубым небом позеленела, стала нежной, ласковой и на ней, как брызги солнечных лучей, светились одуванчики. Они шли, разговаривая, но разговор был какой-то дерганый…
– Где же ты был, Ванятка? – спросил Гордик, умиленно поглядывая снизу вверх на друга детства.
– Эх, одним словом не скажешь… Кстати, меня теперь там Гримом зовут, – он неопределенно махнул рукой куда-то туда, в пространство. Гордик насупился, быстро глянул на Грима, как на чужого. После этого долго шагали молча… Гордик буркнул:
– Не понял…
– Так получилось, это долго объяснять. Какая разница, как зовут человека…
Гордик остановился, будто споткнулся. Жалобно, с надеждой в голосе, спросил:
– А в душе ты кто теперь?.. Ты остался Ваняткой?
Грим, растроганный, обнял друга детства, прижал его голову к своей груди и они замерли, постояли молча, справляясь с волнением. При этом ветхая шляпа Гордика смялась в пук соломы.
– Это ничего, – бормотал Грим. – Ничего… Мы сейчас тебе новую шляпу справим. Это всё ничего…
Через время Мария Владимировна, уже с венком одуванчиков на голове, увидела бредущую к дрезине Изабеллу. В телеге возвышались два ящика водки, три коробки пива и гора пакетов. Гордик шествовал, держа Грима за руку, как его ребенок. На голове его красовалась кепка с длинным козырьком, над которым красным было начертано «SUPER GOLF». Теперь Гордик выглядел так, будто своя у него была только кепка для гольфа, а остальное он снял с огородного пугала.