– Батюшка, он человек хороший, только уж больно… шустрый.
Отец Никон, продолжая строго смотреть на Грима, смягчился.
– Ну, это не грех. Только в храме не шустри, – назидательно погрозил Гриму пальцем. И обратился к Машеньке.
– Вот ведь каков промысел Господний! Теперь вам, графиня, продолжать богоугодные усилия вашего славного предка и тем соответствовать благородной фамилии…
– Так мы уже начали! – напомнил настоятелю Грим, имея в виду пакет с деньгами, размером с кирпич. На сей раз отец Никон оставил реплику шустрого Грима без внимания.
– Теперь о вашем венчании… Я так понимаю, в ЗАГСе вы не были?
– Я ей говорил, что надо в ЗАГС, – встрял Грим, – а она сказала, что там противно!
– Ты бы еще про брачный контракт сказал! – разозлилась графиня Грушницкая.
– Ну вот, милые бранятся – только тешатся, – отец Никон разулыбался, примиряя, взял их за руки.
– В ЗАГСе мы, батюшка, не были. И не пойдем мы туда, – сказала Машенька с непреклонностью в голосе. Отец Никон вскинул брови, Машенька поняла это как вопрос.
– Потому что там… контора. Придешь, а тебя сначала в очередь поставят, ждешь, как в сберкассе. Потом дверь налево – регистрация браков, дверь направо – выдача свидетельств о смерти. Недушевно, понимаете?
– Понимаю… Я сам обвенчаю вас, с дорогой душой. Перед Богом вы будете вместе, для вас ведь это главное?
Машенька и Грим дружно кивнули. Отец Никон, удовлетворенный, также ответил им кивком.
– Послезавтра вас устроит? Успеете?
Машенька и Грим переглянулись и опять дружно кивнули.
– Вот и хорошо. После утренней службы, к одиннадцати, и приезжайте.
Ночью Лядову спалось плохо, он всё вспоминал убойный текст, изготовленный Ефимом Моисеевичем. Ворочался, включал бра над головой, пытался что-то читать, нагоняя сон. Даже хлебнул посреди ночи коньяку. Сон не шёл. Матвею Алексеевичу было тревожно. Даже страшно…
В кабинет он приехал с утра пораньше, помятый, мрачный. Пил кофе и тупо, как кролик на удава, смотрел на текст, лежавший перед ним на голом столе. Вздрогнул, когда сотка завибрировала, поползла по полированной столешнице. Звонила секретарша губернатора.
– Матвей Алексеевич, губернатор спрашивает: вы готовы к встрече?
Лядов встрепенулся, собрался с духом.
– Я готов.
– Минуточку… – секретарша переключилась на шефа и вернулась к Лядову. – Андрей Ильич спрашивает, когда вы сможете подъехать?
– Готов хоть сейчас.
– Приезжайте. Вас ждут.
Губернатор с утра был явно тяжёл. Сидел за белым столиком в белом кресле, как в сугробе, цедил из запотевшей бутылки ледяной Боржоми, вытирал влажным полотенцем пот со лба и с шеи. Дышал шумно, фыркал, как конь в стойле. Позвал рукой Лядова, садись, мол. Лядов сел, унюхал перегар, исходивший от губернатора. Заботливо посоветовал: