– Спасибо, ваш крест.
Отец Никодим поднялся:
– Ну, мне пора.
Пошатываясь, он дошел до двери, обернулся:
– Жаль, Ахмат, что Лорд-мэр определил тебя в конунги. Ты был бы прекрасным особистом и… главой моей охраны. Ну, пока, – он взялся за дверную ручку, обернулся снова, – Кстати, не торопись укладываться спать. Я заготовил для тебя кое-какой сюрприз…
Хлопнула дверь. Мигнула свеча на столе. Я остался один.
Зачем приходил этот человек? Для чего он говорил со мной? Неужели, и правда – глава ОСОБи почти столь же одинок и беззащитен, как простой игрок из Джунглей? Если так, то этот мир не дает удовлетворения никому – ни сильному, ни слабому. Тогда почему же он еще существует?
Лорд-мэр… Как там сказал Христо? Основание пирамиды под названием «Армия Московской Резервации». Уничтожь я основание, изменится что-то? Возрожденцы считают что – да. А ведь я – возрожденец. Прочь сомнения!
Ледок на спине оттаял, и по ней потекли холодные влажные струйки. Я снял куртку, свитер, оставшись в одних джинсах. Холодно! Нужно затопить печку. Жаль, дроворубы не догадались занести с десяток поленьев в квартиру – придется выскакивать на мороз.
Ледяной ветер вонзил в непокрытые грудь и спину тысячи иголок. Быстро набрав охапку дров (с кончиков озябших пальцев словно бы сходит кожа), я вернулся в квартиру.
Изголодавшаяся печка приняла в нутро деревянный паек. Кора на растопку. Так. Теперь – зажигалка.
В трубе завыло, заскулило; огонь в нерешительности затрепетал над дровами, и, наконец, взмыл желто-красным знаменем. Я поспешил захлопнуть дверцу, чтоб не выпустить огонь наружу.
Треск дров, слабый запах дыма был приятен. Мало-помалу в комнате стало теплеть. Пар изо рта был уже не таким густым.
Когда отблески огня на полу стали бледнее, я открыл дверцу, пошевелил кочергой угли. Можно закрывать заслонку… Вот так. Теперь все тепло от углей хлынет в комнату. Можно ложиться спать…
Стоп! Отец Никодим что-то сказал про сюрприз. Какой еще сюрприз?
Скрипнула дверь. Пламя свечи запрыгало, едва не погаснув.
– Можно? – вкрадчивый женский голос.
Я обернулся.
Высокая и статная. Белокурые волосы обрамляют лицо; на левом глазу – черная повязка, зато правый – синий, как осеннее небо, впитал в себя блестскую силу потерянного собрата. Одета гостья в зеленое, тронутое молью, пальто.
– Молчишь? Значит – можно.
Она вошла, прикрыла дверь, защелкнула задвижку.
– Отец Никодим сообщил мне, что кое-кто очень напряжен и нуждается в помощи.
Теплая рука легла мне на грудь; палец с длинным ноготком обвел сосок, дотронулся до старого шрама. Я вздрогнул (до этого находился в каком-то оцепенении) и оттолкнул шлюху.