— Пейзаж любой придумать можно. — улыбнулся я. — А вот таких осветительных новинок ни у кого, насколько я знаю, нет. Отчего бы нам не поместить их на холст? Скажем, поставим парочку изящных тумб чуть впереди вас, установим эти… Как Вы назвали? Электролампы? Установим их, и — вуаля. Любому, даже самому тупоумному историку через пару сотен лет будет ясно, где именно было написано полотно.
В логике моих рассуждений, разумеется, был несомненный изъян, если не сказать большего — откровенная ложь. Нет никаких сомнений, что столь удобный прибор вскоре возжелают заиметь очень многие, и глупцом окажется сэр Филтиарн, если не займется их продажей. Разумеется и то, что впоследствии они, как части интерьера попадут и на картины, и на снимки. А вот оставить свое имя в веках, как первый художник, изобразивший работающий переносной осветитель — этого шанса мое тщеславие упустить не могло. Да и вообще, насколько я знаю, каолиновые лампы в Эрине (а может и вообще нигде) никто еще включенными не рисовал. Так отчего мне и тут не быть первым?
К счастью сэр Ивар был совершенно не испорчен и слова мои принял за чистую монету.
— Вы правы. — ответил он. — К тому же на ножках имеется наш герб и это послужит еще одним подтверждением.
— Что же, стало быть — решено?
— Вне всякого сомнения.
Еще полчаса я, с помощью пары слуг размещал светильники, подбирая удачное место для них и как для источников света, и как для составных частей композиции, а сэр Ивар все это время был принужден терпеливо сидеть в оговоренной нами для портрета позе.
— Ну что же, кажется — идеально. — наконец удовлетворился результатами я. — Вот так пускай и стоят.
— Тогда я хотел бы отдохнуть немного. — произнес О'Раа.
— Безусловно, сегодня я и не думал терзать вас этим делом более. Сегодня, сэр, хорошенько отдохните и наберитесь сил. А вот завтра, пожалуй, мы и начнем.
Итак, следующим же днем, выпавшим на празднование Памяти Святого Матфея, сразу после мессы в замковой часовне проведенной молодым «коллегой» отца Игнация, отцом Амвросием, мы занялись портретом, и отдавали этому занятию долю времени каждый день. Довольно небольшую долю, надо заметить, всего по паре часов после завтрака. Болезнь сэра Ивара, как бы ни пытался я его ободрить, давала о себе знать — он быстро утомлялся, и позировать в течение долгого времени потому был совершенно не в состоянии. Невзирая на это, дело двигалось споро, и лишь тени в комнате мне отчего-то совершенно не удавались — или причиной была малозаметная смена мест осветительными приборами (разумеется, что тумбы мы по окончании сеанса убирали в сторону), или виной тому вообще освещение от каолиновых ламп, понять я этого никак не мог.