Поэтому, когда в тот вечер Барри позвонила Хови и попросила срочно прислать оператора, она не чувствовала себя виноватой – ни перед Греем, ни перед Ванессой. Объективность превыше всего.
О, конечно, звонок был оправдан. Может, она поступила слегка эгоистично, но по справедливости. Учитывая обстоятельства, можно смело сказать, что ни один репортер за всю историю мировой журналистики не упустил бы такой шанс. После такого сенсационного репортажа ее карьера стремительно взмыла бы вверх.
Зато теперь можно было так же смело утверждать, что впереди ее ждет крах. И то, что происходит сейчас, похоже, еще цветочки.
– Сенатор мог бы выдвинуть против нас не менее дюжины исков, – угрюмо проворчал Дженкинс, – и если честно, я бы лично не стал его за это винить.
– Сенатор Амбрюстер имеет полное право злиться, – смиренно признала Барри. – По моей милости ему пришлось пережить такое, чего не пожелаешь и врагу. Однако я извинилась. Помимо этого я не раз звонила в Белый дом, надеясь, что мне дадут возможность лично принести извинения президенту и первой леди. Но мне было отказано.
– Непонятно, с чего бы это, – буркнул Хови.
Дженкинс смерил его суровым взглядом.
– Мне бы хотелось, чтобы президент и миссис Меррит знали, как сильно я сожалею о своей ошибке и как горько раскаиваюсь, что из-за меня им пришлось пережить немало неприятных минут.
– Весьма благородно с вашей стороны, мисс Тревис. Но когда – вернее, если вам все-таки представится возможность сказать им это лично, не вздумайте представиться служащей нашего канала. – Дженкинс, хлопнув ладонью по крышке стола, смерил Барри уничтожающим взглядом. – Потому что с этой минуты вы у нас больше не работаете.
В глубине души Барри с самого начала боялась, что все закончится именно так. И тем не менее упорно убеждала себя, что этого не будет. До этой самой минуты ей не верилось, что ее могут вышвырнуть за дверь. Не верилось до такой степени, что поначалу Барри даже решила, что ослышалась. Как оказалось, нет.
– Я уволена?
– В вашем распоряжении час, чтобы собрать свои вещи и покинуть здание.
– Мистер Дженкинс, прошу вас, не делайте этого! Я хорошо усвоила урок. С этой минуты я буду крайне осмотрительна, обещаю. Буду проверять каждую деталь.
– Слишком поздно, мисс Тревис. Я уже все решил.
Барри решила сыграть на его сострадании.
– Вы ведь знаете, что произошло с моим домом…
– Разумеется. Для вас настали тяжелые времена.
– Мне очень нужна эта работа.
– Очень сожалею. Но все уже решено.
С мужеством отчаяния Барри отчаянно цеплялась за соломинку.
– Хорошо, пусть так. Не поручайте мне делать репортажи – просто позвольте остаться на новостном канале.