Иными словами, сны трудно понять не потому, что они от природы загадочны, а потому, что вы отделили себя от их источника. С нашей развивающейся точки зрения осознаваемости, сны – это порождения Сновидения, точно так же, как дерево представляет собой результат семени в почве.
Обнаружив для себя, как осознаваемость объясняет сновидения, некоторые люди могут задаваться вопросом, прекращаются ли ночные сны, когда вы достигаете большей осознаваемости в дневное время? Вовсе нет! Ваши сны не прекратятся – просто они будут казаться яснее. Иными словами, когда вы достигаете большей осознаваемости, сны не исчезают; они становятся более понятными.
Личный пример
Когда я начинал писать эту книгу, однажды ночью мне приснилось, что я еду в город под названием Ливингстон. Когда я проснулся, я построил ассоциацию с этим местом. С названием «Ливингстон» я связал камень, живой камень алхимиков[22]. Получение этого камня было сутью их работы – Опус Магнус, или Великого Делания. Ее цель состояла в том, чтобы обрести бессмертие или стать подобным камню, то есть, неизменным и неподвластным времени.
Как только я припомнил эти ассоциации слова Ливингстон, я подумал: «Ага! Вот оно что! Ливингстон – это часть меня самого, бессмертная часть; это место, куда я двигаюсь». Теперь я понимал свой загадочный сон. Он был о пути, на котором я нахожусь, об этой книге. Мой сон был о бессмертии, той части нас, которая неподвластна времени и воздействию общества.
Ассоциации со сновидениями – один из самых мощных и популярных из имеющихся у нас методов понимания сновидений. Фрейд и Юнг около сотни лет назад показали нам, как строить ассоциации с образами сновидений, и, возможно, этот эффективный метод появился даже еще раньше.
Здесь мы могли бы задать такой вопрос: почему нам нужно строить ассоциации со сновидением, чтобы понять, что оно означает? Этот вопрос можно задать и по-другому: как вы вообще оказались отделенными от своих сновидений? Почему мне приходится строить ассоциации со словом «Ливингстон», чтобы понять сновидение?
Ответ на этот вопрос дает опыт; вы отделяете себя от Сновидения, отгораживаясь от тенденций из-за того, что они слишком смутны, слишком непостижимы для вашего обыденного ума. Если бы мы не диссоциировали себя от Сновидения, нам не приходилось бы строить ассоциации с нашими снами, чтобы понять их смысл. Это подводит нас к еще одному вопросу: от чего именно я диссоциировал себя в своем сне о Ливингстоне? Чем было Сновидение, скрывавшееся за моим сном о Ливингстоне? Что было семенем этого сна?