– Мне еще не довелось прочесть ваше последнее произведение, – признался он на ухо Полу. – Я немного владею корейским, но, увы, недостаточно, чтобы наслаждаться чтением. Зато моего друга вы заставили проливать горючие слезы. Уже целую неделю он только о вас и говорит, так вы его взволновали. Часть его семьи живет в Северной Корее, и он утверждает, что ваш рассказ до удивления близок к действительности. Как я завидую вашей писательской свободе! Вы можете, не сдерживаясь, выражать то, о чем мы по своей дипломатической обязанности вынуждены молчать. Но позвольте сказать, что в своем романе, документе эпохи, вы донесли до читателей мысль Америки!
Пол долго и задумчиво смотрел на посла.
– Мы могли бы обсудить это подробнее? – робко проговорил он.
– Повторяю, мой друг – кореец, поэтому… А вот и он! Он будет куда красноречивее меня. Оставляю вас в его обществе, он мечтал с вами познакомиться. А я тем временем буду встречать остальных наших гостей. Похищаю вашу очаровательную спутницу, она поможет мне в этой задаче. Я для нее совершенно не опасен, – со смешком закончил посол.
Миа бросила на Пола умоляющий взгляд, но напрасно: хозяин увлек ее за собой.
Едва Пол перевел дух, как маленький изящный человечек стиснул его в объятиях и уронил голову ему на плечо.
– Спасибо, спасибо, спасибо! – зачастил он. – Я так взволнован встречей с вами!
– Я тоже, – сказал Пол, пытаясь высвободиться из объятий. – Но за что вы меня благодарите?
– За все! За то, что вы – это вы, за ваши слова, за то, что вам небезразлична судьба моих близких. Кому в наши дни есть до них дело? Вы не представляете, какой вы важный для меня человек!
– Действительно не представляю. Я мечтаю, чтобы вы все наконец оставили меня в покое! – не выдержал Пол.
– Не понимаю…
– Вот и я ничего не понимаю! – огрызнулся Пол.
Мужчины смерили друг друга взглядами.
– Надеюсь, мистер Бартон, вас шокирует не тот факт, что мы с Генри – пара? Мы уже десять лет любим друг друга искренней любовью и даже усыновили ребенка, мальчугана, которого окружили нежной заботой.
– Я вас умоляю! Я вырос в Сан-Франциско, я демократ. Любите кого хотите. Если вам отвечают взаимностью, я только рад. Я про ваши отзывы на мою книгу.
– В моих словах вас что-то уязвило? Если да, то я прошу вас меня извинить, ваш роман слишком много для меня значит.
– Мой роман? Мой? Тот, который я написал?
– Именно ваш, – заверил его мужчина и продемонстрировал книгу, которую принес.
Корейскую письменность Пол расшифровать не мог, но свою физиономию на обложке, которую ему накануне с гордостью демонстрировал здешний издатель, он узнал сразу. Собеседник явно его не понимал, и это вызвало у Пола сильнейшие подозрения, от которых у него закружилась голова и почва начала уходить из-под ног.