— Прекрасное сравнение. Выпьем за него. Хотя в таком случае хорошо бы иметь бурбон со льдом.
А у нее есть чувство юмора, подумал я. Я люблю женщин, понимающих юмор. Ну, не в буквальном смысле, конечно, но для меня красивая женщина без чувства юмора — безжизненная кукла, кукла Барби без души.
— К слову о «Далласе», у Андерса в руках был большой козырной туз.
— Он разве играл в покер?
— Не совсем так, но вроде того. Дело в том, что у Андерса были доказательства того, что Гуннар блефовал, что он в большей или меньшей мере скопировал исследование об итальянском барокко и имел с ним в Упсале крупный успех. А когда совсем недавно Андерс читал лекции в Падуе, в местной библиотеке он случайно наткнулся на сам оригинал. Гуннар, конечно, рассчитывал, что риска нет — та диссертация была опубликована на итальянском совсем маленьким тиражом в конце XIX века и не распространялась за пределами университета. Автор ее умер от туберкулеза, никого из того поколения не осталось в живых, так что риск разоблачения был минимальным.
— Андерс собирался воспользоваться своим козырным тузом?
— Не знаю, но у Гуннара были все основания бояться, что такое может произойти.
— В таком случае Гуннар не будет одним из самых скорбящих на похоронах?
— Вот именно. Думаю, сегодня вечером он чувствует себя весьма довольным. Он да еще Свен Лундман.
Андерс фон Лаудерн с улыбкой смотрел на меня. У него было молодое, веселое лицо. Я поднял газету к глазам, чтобы получше рассмотреть его. На фотографии он был по меньшей мере лет на десять моложе. Года еще не оставили на его лице своей печати, вокруг глаз не успели появиться морщинки.
Заметка на странице семейной хроники коротко подводила итоги жизни Андерса фон Лаудерна: изучение истории искусств в Упсале и Италии; ассистент, затем доцент Упсальского университета, старший управляющий в Шведском музее. «Утонул в результате несчастного случая во время купания», — было сказано в заключение, как итог человеческой судьбы. Дело завершено, все красиво расставлено по своим местам, а папка аккуратно поставлена на полку. «Утонул в результате несчастного случая во время купания» — этим поставлена точка в жизни Андерса. Далее следовал некролог, несколько прощальных слов, подписанных Свеном Лундманом. Неброский некролог в память о хорошем друге и коллеге.
Свен Лундман был доволен, говорила Барбру Лунделиус. Во всяком случае, так она считала накануне вечером. Даже так: и Гуннар Нерман, и Свен Лундман были весьма довольны тем, что Андерс утонул. Однако, судя по написанному о нем Свеном Лундманом, это было не так. Профессор восхвалял и верность дружбы Андерса, и его чувство юмора, и работоспособность, и как он никогда не колебался оказать помощь другим, и как его ценили сотрудники, и какое огромное значение он имел для шведских исследований в области истории искусств. Потеря Андерса, «дорогого товарища и выдающегося деятеля культуры, которого нам посчастливилось встретить на жизненном пути, за что мы все испытываем к нему благодарность», будет невосполнимой как дома, так и за рубежом.