– Не смогу врать ни тебе, ни себе, ни Богу. Хочешь, казни меня, – приму смерть из рук твоих, как милость. Но не неволь меня врать, ибо это не есть воля Божия, а значит, не может быть твоею волею.
Царь задумался, в раздумье прошёлся по зале, остановился возле беспрерывно икающего Малюты Скуратова, ударил могучей дланью ему по спине, отчего тот сразу прекратил икать и даже как-то слегка протрезвел. Наконец он направился к окну, за которым огромный красный диск солнца нижним своим краем уже касался линии горизонта.
– Вот и ещё день прошёл, – задумчиво произнёс Царь, глядя на небо. – Будь по-твоему, боярин, не стану неволить тебя. Завтра после полудня ты будешь казнён вместе с остальными отступниками. А пока… иди на волю, полюбуйся на последний в твоей жизни закат, попрощайся с солнышком, погляди ещё разок на месяц остророгий, на звёзды. Но как только солнце снова взойдёт, возвращайся в темницу – твоё последнее в этой жизни пристанище. Ступай.
– Спасибо, Государь, – только и произнёс боярин, поклонившись Царю до земли. – Храни тебя Бог.
Солнце клонилось к закату. Его раскалённые лучи рисовали над очумевшей от летнего зноя Москвой кровавый пейзаж из причудливых форм тёмно-серых в контровом свете уходящего дня облаков. Рисунок тот, как не сиял ещё недавно обильно огненно рыжим, всё более оттенялся ныне иссиня-чёрным небом, усеянным рябью холодных, колючих звёзд. Лучи те просеивали в последнем усилии заходящего солнца сизое марево табачного дыма, наполнявшее собой всё пространство большой полупустой комнаты. Пол-литровая кружка с нацарапанной на боку надписью «NESCAFE» стояла на полу в окружении армии скорчившихся трупов сигаретных окурков, парочка из которых плавала в безнадёжно остывшем остатке недопитого кофе, внутри кружки. Где-то в тёмном углу скулил пёс, прикрывая лапой лохматую морду, не то от страха наказания, не то от стыда. А за стеной оголтелый телевизор передавал популярное в народе ток-шоу об уроках прошлого, традиционно бурно обсуждаемых в настоящем и неизменно повторяемых в будущем. В центре комнаты друг напротив друга сидели двое. Сидели давно и молча.
– Да. Трудно поверить сейчас, что всё это было, – произнёс после долгого молчания Прохожий.
– Было, – коротко и ёмко ответил Рассказчик.
– У тебя вино есть? – спросил Прохожий.
– Всегда, – ответил Рассказчик.
– Я бы сейчас выпил.
– Не вопрос.
Рассказчик встал с кресла, прошёл в тёмный угол комнаты, где томился в ожидании своего часа древний раскладной диван, приподнял сидение и достал из его недр старую, покрытую плесенью и паутиной бутылку. Откупорив её, наполнил до краёв рубиново-красной тягучей жидкостью два высоких бокала.