Христианская этика в вашей профессии
Даже если христианин честно трудится в системе, которая в целом свободна от коррупции, ему важно задавать себе вопросы об обычных подходах к задачам в его профессии. В частности, ему всегда надо пытаться понять – вместе с теми, кто верует и живет по своей вере, – как привнести в его сферу больше справедливости и сделать так, чтобы она приносила благо большему количеству людей. Христианский экономист Майкл Шлютер рассмотрел всю критику капитализма в его современных формах со стороны христиан и других людей[207]. Почти все проблемы, о которых говорили критики, проистекают из того, что значение человеческих взаимоотношений отошло на второй план. Во-первых, увеличился размер и охват компаний, что отдалило инвесторов и тех, кто принимает решения, от местных сообществ. Так, например, директора балтиморских банков традиционно жили в Балтиморе и входили в советы директоров госпиталей, музеев и других культурных учреждений города. Сегодня старшие руководители банков Балтимора живут в Шарлотте, Нью-Йорке или Лондоне. Они почти ничего не знают о потребностях местного сообщества, в которое входят многие их работники и клиенты.
Во-вторых, риск предоставления денежных займов резко уменьшился – в некоторых случаях просто до нуля – благодаря правительственному финансированию и крайне сложным финансовым инструментам. Это означает, что неудачи в сфере инвестиций и займов не имеют последствий. Если бы, допустим, вы были местным банкиром и знакомый человек попросил бы у вас ссуду на покупку дома или на начало своего дела в малом бизнесе, вы бы сделали все возможное, чтобы понять, какие плоды это принесет. Поможет ли это домовладельцу увеличить чистую стоимость его капитала? Будет ли успешным новое предприятие, увеличит ли оно богатство города, создаст ли новые рабочие места? Если вы как банкир примете неудачное решение, оно станет для всех очевидным. Но сегодня все стороны обезличены в отношениях друг с другом, и старая система подотчетности, наказывавшая неудачное вложение денег и вознаграждающая удачное, уже исчезла.
В-третьих, по причинам, которые мы обсуждали ранее, все сильнее становится тенденция руководителей предпринимать в погоне за доходами действия, которые быстро повышают стоимость акций за счет долгосрочного здорового положения дел в компании, а также за счет ее работников, клиентов и окружения. Они могут взять себе наличность, так что все остальные станут беднее, и подобные действия с каждым годом все больше кажутся нормой.
И наконец существует явление, которое социологи называют «товаризация». Оно состоит в том, что категории денежной стоимости и рентабельности прилагаются к таким вещам, как взаимоотношения, семья и гражданская активность. Рыночные ценности неумолимо вторгаются во все сферы жизни. Например, ранее через несчастья и трагедии люди проходили с помощью окружающих и духовной дисциплины, но сегодня, в век судебных тяжб, каждому «психическому расстройству» приписывают объективную финансовую стоимость. Таким образом, боль получает цену, а затем на суде об этой цене ведут переговоры. Как много боли и страданий испытал такой-то человек? Сколько денег станет достойной компенсацией за это? В недавно вышедшей книге «Мое Я и его сторонние производители: интимная жизнь в рыночные времена» говорится о том, что частная семейная жизнь перестала быть, как ее называл историк и культуролог Кристофер Лэш, «небом в бессердечном мире». Книга кратко описывает одну тенденцию, которую многие отмечали на протяжении последней четверти века: