Идея была хороша, если не сказать гениальна. Если Лиховцев переключится на официантку, Кате можно больше не бояться предстоящей ночи. Не то чтобы она так уж сильно боялась – взрослая девочка как-никак, – но определенный дискомфорт испытывала. Особенно после их последнего разговора и обещания, которое он швырнул ей в лицо почти с отвращением. Определенно, девочку-официантку нужно заполучить в союзницы, и как можно скорее.
– …Даже не думай. – На соседнем стуле материализовался ее новоиспеченный муж. А Катя уже почти привыкла к одиночеству.
– О чем не думать?
– Не думай спихнуть меня этой малолетке. – Лиховцев тоже помахал рукой официантке, а потом этой же самой рукой обнял Катю за талию.
Катя презрительно фыркнула. Когда твои карты биты, только и остается, что пытаться сохранить хорошую мину при плохой игре.
– У нас с тобой, дорогуша, впереди первая брачная ночь. И я не собираюсь тратить силы на других женщин. Тем более после того, как ты выказала сомнения по поводу моей… боеспособности. Я намерен непременно развеять твои опасения.
– Не называй меня дорогушей, – прошипела Катя.
– Хорошо, дорогуша. – Лиховцев плотоядно улыбнулся, притянул ее к себе и поцеловал в шею, а потом спросил: – Тебя что-то тревожит?
Что-то ее определенно тревожило, с каждой секундой все сильнее и сильнее. И даже дыхательные упражнения не помогали. А раньше ведь помогали, даже перед самыми сложными экзаменами.
Оставалась последняя надежда на то, что новообретенный супруг напьется. С пьяным мужиком всегда можно договориться. Или, в крайнем случае, от пьяного мужика легче убежать. Если конечно, во хмелю он не буйный. Лиховцев запросто мог оказаться буйным, были у него для этого все предпосылки. Наверное, поэтому он почти не пил. Катя специально наблюдала: бокал шампанского за весь вечер – это более чем умеренно. Даже Сема, и тот оказался уже заметно навеселе. Он шептал что-то Марье на ушко, и та смущенно хихикала, отмахивалась ладошкой, но скорее кокетливо, чем решительно. Этим двоим было хорошо, гораздо лучше, чем им с Лиховцевым.
– Тебе не противно? – спросила она Лиховцева.
– Ты имеешь в виду предстоящее? – Он потер шрам, а потом усмехнулся своей фирменной кривоватой усмешкой. – Не переживай, дорогая, я это переживу.
Катя имела в виду не предстоящее, а вот эту странную, неправильную, никому не нужную свадьбу, но у него, наверное, имелись свои собственные болевые точки. Катя сама была его болевой точкой…
– А нужно переживать? – спросила она очень тихо. – Нам ведь совсем не обязательно…
– Обязательно, – отрезал он, и взгляд его, до этого расслабленный, сделался вдруг таким тяжелым, что тяжесть эту она почувствовала кожей.