АРНОЛЬД: Теперь я понимаю, почему десять лет назад, когда я звонил тебе, чтобы попросить работу, ты заставил твою помощницу отвечать: «Его нет, он только что вышел… У него очень важная встреча… Перезвоните завтра в 17 часов… Очень жаль, его нельзя беспокоить… Он только что вернулся с совещания… Перезвоните завтра…» И завтра, и завтра, и так неделя за неделей, и так ты меня исключил из своей жизни. Нормально, ты стал важной шишкой, работы по горло! И вот что еще: даже если я был тогда маленьким самодовольным мудаком, то ты, ты теперь стал большим самодовольным мудаком!
ЖОРЖ: Я тебя всегда поддерживал, не афишируя. Я всегда был твоим старшим братом, протежируя тебе издалека.
АРНОЛЬД: И поэтому, когда я поймал тебя на выходе из студии, прождав больше часа под дождем, и когда ты вышел… Я не просил у тебя подаяния или милости… Я просто хотел получить работу. Мне подошла бы даже роль второго плана. А ты мне ответил: «Ну конечно, у меня есть роль для тебя. Она не очень большая, но исключительно важная. Приходи завтра, поговорим. Приглашаю тебя в ресторан, я дам тебе сценарий!»
И на следующий день я был в ресторане, прождал тебя до закрытия, но ты не пришел. Я звонил тебе сто раз, а ты не отвечал. Ты мне не послал сценарий, ты больше ни разу не дал мне никакой работы. И в тот вечер я испугался вернуться домой и встретить наполненный надеждой взгляд Евы… Я боялся, что она будет ждать… А я буду должен сказать еще раз, что дело не выгорело… Я понимал, что мы рухнем снова, опустимся еще ниже, что несчастье опутывает своей паутиной нашу любовь, пока ее не погасит окончательно… Я задыхался, я больше не мог. И не надо было освободиться, надо было вздохнуть, и я начал пить… Я пил, чтобы забыться. Я пил, чтобы спрятаться. Я пил, чтобы развеселиться, я пил от страдания… И чем больше я пил, тем больше я разрушал Еву, и чем больше я ее разрушал, тем больше я пил. До того момента, как…
ЖОРЖ: Ты мстишь, потому что возлагаешь на нас ответственность за сумасшествие Евы?
АРНОЛЬД: Молчи!
ЖОРЖ: Ты сам виноват в том, что Ева сошла с ума!
Арнольд приставляет острие рапиры к груди Жоржа. Водит Катрин.
КАТРИН: Нет, не делайте этого!
АРНОЛЬД: А что я делаю?
Арнольд опускает рапиру, Жорж выдыхает, и падает к ногам Катрин.
КАТРИН: Жорж, что с тобой?
ЖОРЖ: Похороните меня рядом с моей матерью… В моем парике…
КАТРИН: Жорж…
Жорж умирает.
АРНОЛЬД: Уже трое!
КАТРИН: Вы чудовище!
АРНОЛЬД: Ну конечно же, я чудовище! Я сам дьявол во плоти!
Иван возвращается на террасу. Катрин уходит и тащит тело Жоржа за ноги.
ИВАН: (