Он дергает за веревку, и раздается тихий звон колокольчика. Она дергает за веревку, тот же тихий звон.
И никого.
– Там никого нет, – говорит она.
– Там живет дух.– Кто?
– Дух.
– Это твой знакомый?Он кивает блаженно. Неужели он и впрямь думает, что я не понимаю, куда он меня привел. Что правда – здесь я никогда не бывала. Мои родители не позволили бы мне переступить порог храма, да еще и в Шабат. Но я уже взрослая, у меня есть муж и ребенок.
– Никого нет, закрыто, пошли.
– Нет!
Лучше его не злить, а то будет как с помойкой.
Дверь тотчас отворяется, высокий монах в сутане и клобуке радостно нас приветствует, подает руку сперва мне, потом ему, пропускает нас вперед, и мы оказываемся в благоухающей аллее. Прохлада, огромные розы всех видов и оттенков, ярко зеленые листья. Словно бы по эту сторону голубой двери существует иная климатическая зона.
– У нас служба, придется ждать, но не больше получаса, – говорит мне монах на иврите.
– Чего ждать? – спрашиваю, когда монах уходит.
– Ждать, когда он освободится и позовет нас к себе в келью.
У двери, за которой исчез монах, небольшая площадка, в камень врезаны белые лавки, в центре – стол. Взявшись за руки, мы спускаемся по узкой каменной лестнице, выбитой в скале. Внизу – бассейн с золотыми рыбками, сбоку, под замшелым камнем, желоб, по нему стекает вода. Мерная, однотонная музыка. Привыкнув к тишине, начинаешь слышать и машины, шоссе проходит по другой стороне вади.
– Представь, когда-то там ничего не было, ничего, – шепчет он мне на ухо, – а с этой стороны лишь наш монастырь в скале…
Наш монастырь!
Густая зелень воды и золотые рыбки.
– А это не грибок? – Я пролезла под каменный свод, покрытый зеленью, и умываюсь водой из-под желоба.
– Думаешь, испытать патент здесь? Надо поговорить с Базиликом.
– С монахом?
– Да, его зовут Базилик, а я зову Василий, по-русски.
– Он из России?
– Нет, из Франции. Знает все языки.
– И такой красивый!
Он улыбается победно, вот, мол, куда привел, кого показал! Ведет ее вверх по лестнице, к проему, прикрытому белой занавеской. Здесь прибита дощечка с надписью на иностранных языках, но он и так знает, что на ней написано. Здесь в затворе провел Иоанн Креститель многие годы.
– Кто такой Иоанн Креститель?
Видимо, я задала глупый вопрос. Но откуда мне знать? Я училась в религиозной школе, служила в армии, после армии сразу вышла замуж. В полумраке глубокой пещеры светится икона, в коробке с песком горят свечи. На полу – здоровенные бутыли с какой-то бурой жидкостью и две плетеные табуретки. Мы садимся друг против друга и законно молчим в прохладе. Он думает о выведении грибка, о патенте против плесени, о формовке – здесь много ценного, нельзя отдать это на откуп времени…