– Сперва разберемся, – сквозь толпу протискивался парень с обожженной бровью. – Кем будешь, отвечай.
Федот снова представился, спросил Белозеровых.
– Не по адресу явился, – сказал парень и дернул обожженной бровью. – Белозеровы давным-давно в Пестово перебравши.
– Вот и есть, что шпион, – подхватили бабы, – раз по старому адресу явился, значит, подослан.
– Не гундеть, бабы, – шикнул на них парень и велел Федоту следовать за ним. – Яша, – представился он, плотно прикрыв за собой дверь, – местное начальство.
В сенях они уселись на лавку и Яша предложил Федоту сложиться, чё резину тянуть!
– Не пью, – отказался Федот по причине отсутствия денег.
– Разговор всухую не состоится, – дернул бровью Яша. – Ты мне народом доверен. У нас на Октябрьские немец к Паланьке приезжал, разведчик. Муж якобы бывший. В плен попал, там и остался. С целым чемоданом подарков явился, на подкуп рассчитывал, мы его всей деревней взашей выперли. Бабы до сих пор в страхе ходят.
– Какой же я немец! Ты посмотри на меня, – сказал Федот и закурил «Родопи».
– Обычный, замаскированный! Нам старшина случаи рассказывал.
– Ты Белозеровых знаешь? – перебил его Федот.
– Откуль мне их знать…
Стало ясно – без бутылки не обойтись. Федот снял часы и протянул Яше.
– Немецкие? – испытывал его Яша.
– Какая тебе разница, чьи пропивать, – буркнул Федот.
– Верно, – согласился Яша и вернул часы. Он принес откуда-то бутылку, сковырнул алюминиевую пробку зубами. – Пей, – указал он ему на стакан с мутной жидкостью, – а я посмотрю. Выпьешь – значит, наш, задохнешся – ихний.
Федот «задохнулся», такой гадости он давно не пил.
– Шпионская морда, – дернул бровью Яша, – фашист недорезанный.
– Где тут у вас сортир? – спросил Федот.
– Во дворе, за околицей! – заржал Яша. – Иди, а то обоссышься!
Покачиваясь, Федот вышел во двор. В хлеву мычал теленок, хрюкали свиньи, и это уже не радовало Федота, как поначалу.
21. У ивоновской старухи. Мальчишки провожали камнями до самого Ивонова, и Федот дорогой вспомнил Иисуса и всей душой пожалел его.
– Что, милок, разузнал про Белозеровых? – участливо спросила старуха.
И Федот, неожиданно для самого себя, приподнял ее и поцеловал в дряблые щеки.
– Печь уж не истопить, чайник грею на керосинке. – А так я печечку любила, все думала – собраться ивоновским старухам вместе, лечь на печку и помереть в одночасье. Я ить поболевши, гной из костей тек. Одна присоветовала конфетные бумажки к болячкам приладить. Приладила, дак знаешь как помогло. Все отсосало. Ить жизнь наша несклепистая… – Старушка со свистом втягивала в себя чай. – Все колготисси и колготисси. А был бы человек надувной, утром встал, надулси, пошел на фирмы. Вечером раздулси и лег спать.