Что-то взвыло и взвизгнуло. Окровавленный волк со стеклянными глазами лежал в десяти метрах от трактора.
– Зачем ты его? – вырвалось у Федота.
– Пусть не ходит, где не попадя, – ответил Ваня и залез в кабину.
За Поземками лес расступился, дав место просторам брошенных полей. Прошмыгнул заяц, и Федот замер. Но зайца Ваня не тронул: или не заметил, или поленился браться за ружье.
23. Два Ивана. Оставив трактор на автостанции, Федот с Ваней Беляковым вышли в город, застроенный двухэтажными коробками.
– Тьфу, нечисть, никак памятник гуляет, – осклабился Ваня.
– Кого я вижу! – Иван Филиппович в кепочке, надвинутой на лоб известным способом, шел навстречу Федоту. – Какими путями?
– А ты какими? – спросил Федот, поддерживая перепуганного Ваню под руку.
– Триптих устанавливаю на Пестовской свиноферме, – сощурился Иван Филиппович.
Находясь меж двух Иванов, Федот загадал желание. А желание было одно – найти Машиных детей.
– Ить как живой, – пялился Ваня Беляков на Ивана Филипповича, – вот те крест, у нас такой на площади стоит!
– Ленин всегда живой, – сказал Иван Филиппович и проследовал своим путем.
– Оборотень! – закричал Ваня Беляков и дал деру.
24. Федот долго плутал по Пестову. Лишь к вечеру нашел он дом Нюры Белозеровой, теперь она звалась Аней Пековой. Она была беременна и строчила пеленки. А Федот сидел на софе и пил из бутылки напиток «Здоровье».
– Вы маму не помните? – спросил он.
– Помню, – Аня склонилась над машиной и зубами перегрызла натку. – Но очень плохо. Она умерла, когда мы были совсем маленькими.
– Умерла?
– Кажется, – Аня остановила колесо. – Или под поезд попала.
– А Петя?
– Петя в детдоме умер.
– Печально! – вздохнул Федот и решил больше вопросов не задавать. Женщину в таком положении волновать нельзя.
Федот всматривался в Аню, пытаясь узреть в ней Машины черты.
– Подурнела, – сказала Аня, – в зеркало глядеть тошно. Вот мама всегда была красивой, – указала она на пустую стену.
– Ласковый ты мой, родненький, – сказала Маша, мелькнув за цветастыми обоями, – выполнил просьбу.
– Видели? – спросила Аня, положив руки на острый живот.
– Да, – ответил Федот и увидел другое – Аня как две капли воды походила на мать.
«Зачем, ну зачем разлучил нас мерзавец Терехов! – вздохнул он, представив Машу с таким вот острым животом. – Родила бы она, и зажили бы мы с ней душа в душу».
– Вы, верно, мать мою знали?
– Знал, – сказал Федот, застегивая плащ.
– И отца?
– Отца не довелось.
– Он у нас тоже куда-то подевался. Мы в детском доме росли, – сказала Аня и сняла одежную щетку с крючка из-под зеркала. – Извините, я вас почищу, вы где-то сели неудачно.