– Валить отсюда надо, – заключил Клячкин, – а мы цепляемся за прутья этой твоей решетки и думаем – вот она, свобода! Ты ведь ее и не нюхал, но откуда-то взял, что от нее душа ноет. Свобода – она не от, не для, свобода – это, старик, абсолют!
– Так уезжают же от! А если свобода – абсолют, так сиди на месте и не рыпайся, – сказал Федот и затушил сигарету.
29. По дороге к роддому.
– Что-то меня прихватывает. – Аня встала из-за машинки.
– Пора «Скорую» вызвать, – сказал Федот.
– Что вы, какая «Скорая»! – улыбнулась Аня, и лицо ее исказила боль. – Дойдем помаленьку.
Федот помог Ане одеться и, бережно взяв ее под руку, повел в роддом.
Шли они медленно, с передыхами. «Внук будет или внучка, – волновался Федот. – Ничего, Маша здоровая, быстро родит».
– Моя свиноферма, – указала Аня на хрюкающий дом. – Образцово-показательная. На ней памятник установят.
– Здесь будет триптих, Маркс, Энгельс, Ленин, – взволнованно объяснял Иван Филиппович.
Увидев Федота под ручку с беременной, Иван хитренько сощурился.
– Даешь, батенька! – покосился он на Аню. – Тихий, тихий, а дело свое знаешь. Девицу, кстати, я почти доконал, увидишь – пальчики оближешь!
– Кто это? – удивилась Аня. – Так похож на Ленина, который у нас на площади стоит.
– Это мой сосед по мастерской, все его принимают за Ильича, хотя он Филиппович.
– А может, не надо троих ваять, одним обойдемся, – уговаривали Ивана мужики. – Трое в копеечку влетят.
– Это триптих, рельеф, пойдет по той же цене, что и Ленин на площади. Товарищи, уважать надо не только нашего вождя, но и его учителей, основоположников марксизма.
– Пойдемте, – попросила Аня Федота, – уж больно разбирает!
В приемном покое Федоту велели ждать. Он сидел на табуретке и вздрагивал от каждого крика, доносившегося из-за неплотно закрытой двери. Федот заглянул в щелку, и увидел нагую Аню на весах, вернее, ее огромный живот с синими прожилками, который скоро исчезнет, и появится ребеночек…
Дверь толкнули изнутри, и Федот отпрянул.
– Вещи возьмите, – медсестра отдала Федоту полную сетку. – Принесете к выписке.
– Федот Федотович, – раздался голос Ани, – я там ключ и адрес в карманчик кофты вложила. Придет Пекин, вы ему сообщите.
30. У свинофермы толпился народ.
– Товаищи, – звучал голос вождя, – за высокие заслуги в пьоизводительности тьуда на фасаде будет установлен баельеф с изобьожением вождей пьялетайского движения. – Иван простер руку в небо. – Великая заслуга всего коллектива свинофеймы заключается, товаищи, в пейвую очеедь в единстве и сплоченности. Да здъявствует стъяна Советов! Да здъявствует миёовой пьелитариат!