Благо магический свет виден только самому магу, использующему эту волшбу. Есть, конечно, магия и получше – острого видения, но она требует более серьёзной концентрации и тем более тренировки.
Юноша вздохнул. Сколькому ещё нужно научиться!
А меж тем звук шагов раздавался всё ближе. Им в такт легонько подрагивала земля. Скорее всего, шёл запряжённый мамонт – на точку шла партия товара.
– Как только первый отряд ударит по дому залпами Большого огня, мы выбежим из проёмов и вступим в бой, – прошептал Харгул. – Наша задача – забросать врага огненными шарами и по возможности подавить всех стрелков. Нас будут прикрывать бойцы Отдела из окон параллельно стоящих домов, – сказал десятник, и, выдержав паузу, продолжил: – Каждый салага, и я в том числе. Учебные дуэли и стрельба по куклам – бред, пшик. Забудьте тот прискорбный опыт. Работайте на максимуме, не зевайте, а то арбалетный болт вас быстро отправит к праотцам. И помните – у богатых людей всегда имеется золото на хороших магов, поэтому готовьтесь к полноценным магическим поединкам. Что касается посохов, то используйте только в крайнем случае – здесь надобно что-нибудь массовое. Ну, вроде всё сказал…
– Харг, а какого мы здесь сидим? Мы даже ситуации не видим, – проскрипел чей-то массивный силуэт. Видимо, Данс – огромный человек с широкими плечами и дюжими руками. Такому в лихие рубаки идти, а он взял, да сунулся в Академию… и прошёл.
– Это точно, – вдруг прозвучал звонкий девичий голосок. Альма. Очень амбициозная девушка. Меньше, чем в магиструмы боевых магов, не метит. Хотя крайне приятна в общении, и не только.
– Не кричи! – шикнул Харгул. – А я почём знаю? Мне дали приказ, ткнули пальцем в карту города – дальше крутись, как знаешь! Привыкайте, товарищи солдаты. Если командир сказал, что белое – это чёрное, значит, чёрное. А умничать – в другом месте.
– Это точно… – фыркнул Марти. – С нашей подготовкой – в боевые задания пустить. Я только…
– Рот закрой, – посоветовал десятник. – А то кто-нибудь поможет. Мир полон «добрых» людей.
На последнее замечание никто не нашёлся, что ответить. Все отлично знали ценность молчания в городе. Ходили ведь очень нехорошие слухи о расправах с недовольными политикой Сената.
Мамонт продолжал приближаться, и лежащему на животе Ромунду каждый шаг огромной ноги животного отдавался в сердце.
Скоро, очень скоро… ещё немного, и…
Когда звуки близившегося животного и скрипы колёс прицепа, раздавались уже в нескольких метрах от секрета, мамонт резко остановился. Наступила тишина. Ромунд почувствовал, как его живот медленно, но верно скручивает предательское волнение, плавно перетекающее в страх перед безызвестностью. Чтобы хоть как-то успокоиться, юноша стал считать про себя секунды.