— Я возьму.
Он замер.
— Я вполне могу справиться с дамской сумкой, Милли. Тем более ты видела меня вчера — я абсолютно… — он сделал паузу. «Здоров? Нет», — в порядке.
Ну, как-то так.
— Я знаю, — тихо ответила Милли. — Я не говорила ничего такого, Чейз.
— Пойдем.
Ее темные глаза вновь не отрывались от него, и один этот взгляд сводил на нет всю решительность Чейза. Ему хотелось заключить Милли в свои объятия. Нет, он хотел сам очутиться в ее объятиях и выплакать то, что накопилось в его душе. Эта внезапная мысль смутила его.
— Идешь? — бросил он, и Милли, кивнув, поднялась с кровати.
Они молча брели по великолепным садам курорта. Затем, все так же не сказав ни слова, ехали в такси, которое вызвал для них консьерж. И абсолютно такая же тишина стояла, когда Чейз помогал ей забираться в лодку на причале.
Просто Милли ждала, пока они выйдут в открытое море, чтобы пойти в атаку.
— Они сделали какие-то анализы крови в больнице?
— Некоторые.
— И каковы результаты?
Чейз прищурился и, прикрыв глаза рукой, устремил свой взгляд к горизонту, где темные облака продолжали сгущаться. Черт. Гроза приближалась быстрее, чем он ожидал. Конечно, он был опытным моряком, но после бессонной ночи, будучи на новом лекарстве, он абсолютно не горел желанием плыть сквозь грозу, особенно с Милли.
— Чейз? — вздохнула она, напоминая о себе.
— Я не особо хочу говорить об этом, Милли.
— Почему нет?
— Потому что это бессмысленно. У нас была наша неделя, теперь же все закончилось. — Чейз сделал вдох, чтобы быть мужественным. — Ты больше не являешься частью моей жизни.
— Не уверена, что вообще являлась.
Он ничего не ответил, даже не пожал плечами. Пусть считает, что права. Хотя, конечно, она была не просто частью его жизни, а огромной составляющей его существа. Но он не собирался говорить ей правду.
— Чейз, думаю, я не безразлична тебе.
Он решил снова промолчать. Так было проще. Он смотрел на горизонт, как вдруг почувствовал сильный толчок в плечо. Удивленный, он обернулся и увидел суровый взгляд Милли.
— Прекрати мучить меня молчанием. Это трусливо.
Чейз внезапно почувствовал гнев:
— Ты хочешь сказать, я трус?
— Ты сам это сказал.
Он открыл рот, чтобы выплюнуть какой-нибудь язвительный комментарий, но не смог ничего придумать. Милли была права. Он действительно вел себя как трус.
— Прости, — наконец произнес Чейз. — Ты права.
— Погоди, ты согласен со мной?
Он вздохнул. Как же он хотел пошутить в ответ. Как же он хотел ее…
— Милли…
— Не делай этого, Чейз. Не разрушай то, что есть между нами.
— Между нами ничего нет.
— Ты не только трус, но еще и лжец.