— Называй меня как хочешь.
— Посмотри мне в глаза и скажи, что у тебя нет ко мне никаких чувств.
Самый легкий способ закончить все это — подчиниться.
— Милли, у меня нет никаких чувств к тебе.
— Смотри в глаза, я сказала.
А он смотрел на ее подбородок. Неохотно Чейз подчинился и тут же утонул в ее нежном взгляде. Черт. Он не мог повторить фразу. Знал, что не мог. Чейз нервно сглотнул и продолжал пялиться на Милли, не говоря ни слова.
— Видишь? — улыбнулась она. — Чувства есть.
Ладно, он будет честен.
— Ты права, есть. Это были насыщенные несколько дней, и определенно мы оба не смогли остаться друг к другу равнодушными.
— То есть ты решил выбрать другую отговорку: это не настоящие чувства.
— Как мы можем знать, настоящие они или нет?! — не выдержал Чейз. — Мы были на райском острове, Милли. Мы не видели друг друга в привычной для нас среде: на работе, дома, за повседневными заботами. Как мы можем знать, выдержат ли эти чувства хоть одну неделю стресса или даже меньше?
Она вновь закусила губу, затем ответила:
— Ну, есть только один способ это выяснить.
«Понеслась…» — подумал Чейз.
— Я не хочу.
— Чего ты боишься?
«Умереть. Умереть в одиночестве», — ответил он про себя.
— Милли, ты сама сказала, что не хочешь, чтобы тебе второй раз разбили сердце. Что ты не выдержишь.
— Так вот к чему это все? — удивленно осознала она. — Ты защищаешь меня?
— У меня неизлечимая болезнь, Милли. И смерть — ее неизменный итог.
— Знаешь что, Чейз? У меня тоже неизлечимая болезнь. Называется жизнь, и смерть для нее тоже неизменный итог.
Он еле удержался, чтобы не улыбнуться, но вместо этого покачал головой:
— Не надо шутить, я же серьезно.
— Как и я. — Милли перевела дух, готовясь ко второй атаке. — Я изучила статистику.
— С телефона, что ли?
— Между прочим, да. Среди болеющих хроническим миелолейкозом восемьдесят семь процентов долгожителей.
Он читал те же данные, возможно, даже на том же самом сайте.
— При условии, что лейкемия выявлена на ранних стадиях.
— А в твоем случае?
— Может быть…
Его врач давал хорошие прогнозы, но уровень тромбоцитов в крови падал, а изначально назначенный ингибитор перестал действовать. Болезнь Чейза могла быть перейти в фазу акселерации уже через год, а может, и раньше. Так что он вполне мог оказаться в числе других тринадцати процентов.
— А после пяти лет борьбы с хроническим миелолейкозом, — уверенно продолжала Милли, — этот показатель возрастает до девяноста трех процентов. Это такие же цифры, как у обычных людей. Чейз, случается разное: болезни, катастрофы, несчастные случаи. Жизнь, в конце концов. Нет никаких гарантий. — Ее голос дрогнул. — Поверь мне, уж я-то знаю.