— Я никогда не видела его пьяным.
— Он ходил по барам?
Судебно-медицинский эксперт, произведя осмотр трупа, должно быть, сообщил лейтенанту, что Дандюран был алкоголиком; по медицинским канонам, это соответствовало истине.
— Долги у него были? Вы их знаете?
Потом он снова начал добиваться, были ли у Боба любовницы, а у Люлю любовники.
Когда закончился этот бесполезный допрос, Люлю попросила у лейтенанта разрешения увезти тело.
— Зайдите попозже. Сначала я должен доложить прокурору.
Прокурор проводил воскресенье у друзей где-то в окрестностях Корбейя, и его долго пришлось разыскивать по телефону. Когда наконец к четырем часам с формальностями было покончено, лейтенант объявил:
— Теперь, чтобы увезти тело, вам остается только найти санитарную машину, если, конечно, вы не предпочтете похоронный автобус.
Свободную санитарную машину сразу отыскать не удалось, на это ушел еще час. Люлю одна поехала с телом мужа, попросив Рири и Джона не сопровождать ее. Парижане начали возвращаться с уик-энда, по дороге из Фонтенбло машины шли сплошным потоком, к тому же больше чем на четверть часа движение застопорилось из-за дорожной катастрофы, случившейся возле Жювизи. Подъехал полицейский на мотоцикле и потребовал, чтобы их «скорая помощь» взяла раненого; он отступился, только увидев покойника.
Уверен, хотя никто мне этого не говорил, что в тот вечер на террасе «Приятного воскресенья» не танцевали.
— Что она сказала? — спросила жена, когда к обеду я вернулся от Люлю.
— А что, по-твоему, она могла сказать? Кажется, Боб покончил с собой.
— Ты веришь в это?
— Знаешь, очень похоже.
— Почему он это сделал?
— Никто не знает.
Да и что можно знать о других, когда даже о себе не знаешь самого важного?
Помнится, доедая котлету, я пристально смотрел на жену, и она обеспокоенно спросила:
— О чем ты думаешь?
Правду сказать я ей не мог и потому промямлил:
— Так, ни о чем и обо всем.
На самом же деле я думал вот о чем: если бы не Боба Дандюрана, а меня вытащили из Сены за водосливом Родникового шлюза, что бы ответила моя Мадлен на вопрос, который только что задала мне: «Почему он это сделал?»
Я пытался представить, какие ответы дали бы мои знакомые, пациенты, все те, кто более или менее регулярно сталкивается со мной и полагает, что знает меня.
По спине у меня пополз холодок: я вдруг понял, как я одинок в мире.