Рааст — дубина тупоголовая, доволен, дальше некуда. Ходит, лыбиться как последний деревенский дурачок. — Ну как же — в большой город попал! А что за радость‑то, в этом большом городе? — Жалование, хоть и двойное платят, да ведь и цены‑то тут на все, — умом рехнешься! Да местные, похоже все и рехнулись уже давным–давно, живут… — ой, до чего же неправильно живут, даже слов нету чтоб обматерить как следует, — ни еды правильной, ни отношения... Вокруг, сплошь одно жулье. — Давеча, попытался в пару лавок зайти, и легонько так на мзду намекнуть. Дескать — я человек государев, вас дурней берегу от всяческих злодейств, так не мешало бы и вам… — в меру сил, так сказать…». — Так надо мной посмеялись только. На базаре — монету фальшивую всучили, да еще и местных стражников пообещали позвать, когда я ею обратно расплатиться пытался. Дошел уж до того, что «честную» подработку хотел взять — к землякам одним, в лавку, охранником пристроившись. — Ан, набежали какие‑то лбы, да и говорят, дескать — улица эта наша, хочешь работать, нам долю плати, потому как у нас общество! А у меня и так, свое общество есть… — и кабы мы в Дааре были, эти, которые «общество», перед нами бы еще и ответ держали, потому как со стражей, даже общество убийц связываться побаивается. А тут, я, считай, пустое место. Хорошо еще Рааст вовремя подвалил, а то бы ведь и побили. А увидавши как этот верзила страхолюдный, тесаком играется, предпочли свалить мирно. Однако — работка‑то, один хрен, накрылась, — никому не нужно, чтоб ему лавку невзначай подпалили.
Храмы тут вроде хорошие. Большие, красивые. Говорят, в Мооскаа всем богам в которых только по всей земле верят, свой храм найдется. И наши, северные, тоже есть. Да только… — одно слово — юг. Все не по–людски. Это ж где такое видано? — За каждый шаг по полу храма, денежку норовят выманить. Попытался камешки втихаря раскинуть — так сразу заметили, и едва ли не пинками выгнали… Столица… — ети их мать!
А я ведь не просто так, камешки‑то раскинуть хотел. А ить, хотел «Стрелка» этого, за Кромкой прощупать. Потому как — непонятный он совсем человек, ежели обычными глазами глядеть… Чужой, совсем чужой… Не то чтобы плохой, а… — непонятный. С виду‑то, вроде и того… — с нами вполне себя так по–дружески ведет. Хотя и чувствуется — офицер! Ан… — с подвывертом человек! …Вроде того, как он Рааста нашего об пол швыряет, да лупит. Уж на что тот здоровенный медведь, а этот его вроде как за грудки прихватит, ногой зацепит, извернется — ан медведь‑то уже и не медведь, а будто лягушка сапогом пнутая — летит кубарем, да потом об землю — шмяк!!!