А когда я гуляю по переулкам, меня никто не ругает и я ничего не боюсь.
Мне нравилось заглядывать в окна полуподвальных этажей. Что за ними? За каким из них живет человек, с которым я могла бы поделиться своими мыслями?
Однажды я весь вечер простояла возле окна за тюлевыми занавесками. В комнате было только одно яркое пятно — круг от настольной лампы.
В кресле у стола сидела седая женщина и читала письма. Перед ней стояла большая шкатулка, из которой она вынимала конверты. Женщина была в чем-то темном, на плечи ее был накинут белый вязаный платок. У нее было тонкое печальное лицо.
Вот она вынула из шкатулки фотографию и долго смотрела на нее, приблизив к глазам. Вот прочитала какую-то короткую записку на обрывке листка и некоторое время сидела, откинув голову и закрыв глаза.
У меня окоченели ноги, но я все стояла и смотрела сквозь прозрачную тюлевую занавеску на светлый круг от лампы, на женщину, читающую старые письма.
В начале третьей четверти меня пересадили к Кате Шапошниковой. Она хорошо училась, и классная руководительница решила, что Катя повлияет на меня положительно.
Это была тихая, медлительная, аккуратная девочка. Тоненькие светлые косички сзади корзиночкой. Синие бантики всегда отглажены. Когда учитель задавал вопрос классу, Катя, помедлив, всегда поднимала руку. Вернее, не поднимала, а скромненько ставила ее на локоть, близко от лица. Получив пятерку, так же спокойно садилась на свое место.
Мы подружились. Я стала бывать у нее дома. Она жила в Малом Власьевском переулке, в двухэтажном, плотно заселенном домике с мамой, пятилетним братом и дедушкой. Дедушка был строгий. Катя его побаивалась.
Я поднималась по деревянным скрипучим ступенькам на второй этаж и звонила в дверь, обитую войлоком. Катя мне открывала, и мы шли в ее закуток за шторой. Считалось, что я прихожу к ней готовить уроки. Мы раскладывали на столе учебники и принимались шепотом болтать. В основном говорила я. Мне стольким нужно было с ней поделиться!
Потом я складывала в портфель учебники и уходила, мечтая, как завтра снова сюда приду.
Дружба с Катей заполнила всё моё существование. Вместе мы начали гулять по моим переулкам. Я открывала ей тайны проходных дворов.
Показала сову, выбитую в каменной стене, таинственный полуразрушенный сарайчик, бездействующую телефонную будку, прилепившуюся к стене как осиное гнездо. Только одно я ей не показала: полуподвальное окно с тюлевыми занавесками, за которым жила седая женщина, читавшая письма. Я придумала ей имя — Софья Ивановна. Пока это была только моя тайна.