Дядя Володя засмеялся и ответил:
— Посмотрим, посмотрим!
Конечно, мы ему не поверили. Но, как ни странно, через несколько дней его пророчество стало сбываться.
Мишка Рапопорт, как и мы, учился в четвертом классе, но был на год старше: в прошлом году он болел менингитом и остался на второй год. После этого Мишка стал даже еще умнее, чем раньше. Как-то задумчивее. За эту задумчивость я в него и влюбилась. И сказала об этом Наташе.
— Чур, я первая! — сказала Наташа.
— Что — первая?
— Влюбилась! Я еще на прошлой неделе, когда он меня на велосипеде катал.
Это меня поразило: целую неделю скрывать от меня такую новость!
— Когда это он тебя катал на велосипеде?
— А вот тогда! Тебя не катал, а меня катал! Э!
— А я… А я зато его семечками угощала!
— Сравнила! — насмешливо ответила Наташа.
Доводов у меня больше не было, и поэтому я просто дернула Наташу за косичку. Она — меня. И мы подрались.
Раньше мы с ней никогда не дрались. Мне даже в голову не могло прийти, чтобы драться с Наташей. А сейчас я изо всех сил махала руками, отвоевывая свое право на первенство.
Мимо проходил дядя Володя Кузнецов. Он разнял нас и сказал:
— Что? Уже?
И ушел. А мы сели в песочницу и хмуро взглянули друг на друга. Мы поняли, что дружба наша подверглась страшному испытанию. И решили за нее бороться. Но как?
Мы долго сидели, пересыпая с ладони на ладонь песок, потом молча стали рыть туннель с соединяющимся ходом. Я рыла с одной стороны, Наташа — с другой. И когда наши руки встретились, мы придумали.
Мишка Горюнов был балбес, учился на двойки, стрелял из рогатки по ногам, не мог пройти мимо девчонки, не щелкнув ее по лбу или не подставив ножку. Тогда как Рапопорт, хоть далеко и не был паинькой, но девчонок никогда не обижал, был вежлив, хорошо учился и умел исполнять на пианино собачий вальс.
И вот при таком несходстве характеров оба Мишки как-то ухитрялись дружить.
Мы с Наташей нашли палочку и разломили ее на две неравные половинки. Та из нас, которая вытянет длинную половинку, должна будет влюбиться в Горюнова, а той, которая вытянет короткую, достанется Рапопорт.
У меня дрожала рука, когда я тянула жребий. Я долго разглядывала два одинаковых кончика, торчащих из Наташиного кулака. Наконец решилась и потянула.
Длинная!
Отныне мне предстояло любить Горюнова. Но зато дружба наша с Наташей была спасена.
Мы все еще сидели в песочнице, когда во двор вышли оба Мишки.
Они подошли к песочнице, и Горюнов сказал:
— Первое орудие — пли! — и пинком ноги развалил наш туннель.
— Проваливай отсюда, гад! — закричала Наташа.
А я, как ни в чем не бывало, вынула из кармана ириску и сказала Горюнову: