Главное было — не раздумывать.
Я вошла в класс — там были только дежурные.
— Надежда Николаевна велела! — сказала я, вытаскивая книгу из портфеля.
Задыхаясь от волнения, я влетела в свой класс и достала книгу из-под фартука.
О, ужас!
Это были не «Дети капитана Гранта». Это был «Всадник без головы» Майн Рида.
В тот же день я пришла к Вале и во всем ей призналась. Валя подумала и сказала:
— Ну, ладно. Давай «Всадника». Тем более, у нас его нет. А бабушкам я скажу. Они поймут.
Да, Валины бабушки нас, детей, понимают. Они мудрые.
А вот учителя нас — не понимают. Я могла бы хоть сто раз объяснять Надежде, что книжка чужая, что мне ее нужно послезавтра вернуть — ей наплевать. Ей бы только повсюду, где только возможно, применять свои педагогические методы воспитания. То есть наказывать. Она любую несправедливость прикрывает педагогическими соображениями.
Вот, например, позавчера. Мы перед физкультурой переодевались в классе, и я, в шутку конечно, бросила бутерброд с маслом в Лидку Алифанову. Она пригнулась, и бутерброд прилип к стене как раз намазанной стороной. Это было очень смешно, но Надежда сразу же отменила физкультуру, велела всем сесть за парты и спросила:
— Кто это сделал?
Я тут же встала и, гордясь своей честностью, сказала, что я.
А Надежда, вместо того чтобы оценить мою честность, заявила:
— Дай свой табель.
А мне каждая запись в табеле — хуже двойки. Это кошмар, как моя мама реагирует на каждую запись. Мне кажется, моя мама в душе — трагедийная актриса. Хотя в театре она играет только в комических эпизодах. Ее мечта — сыграть леди Макбет. И вот она на мне репетирует. Испытывает на мне методы кнута и пряника. Это у нее так называется: то целую неделю использует «кнут», в переносном, конечно, смысле, а потом гнев кончается и наступает период «пряника».
Дело еще в том, что у мамы при ее бурном темпераменте — слабое сердце. Ей вредно волноваться. Поэтому я стараюсь не рассказывать ей о своих неприятностях. А учителя, наоборот, изо всех сил стараются, чтобы мама знала о моих двойках, опозданиях, прогулах и прочем.
В тот день, когда я запустила бутербродом в стену, мама находилась в самом разгаре своего педагогического кнута. Поэтому я, конечно, сказала Надежде, что забыла табель дома.
— Передай маме, чтобы зашла в школу.
— Ладно.
Конечно, не передала.
И вот теперь, когда она отняла у меня книжку, она снова на меня насела:
— Ты передала маме мою просьбу?
— Какую?
— Зайти ко мне поговорить.
— Ладно.
— Что ладно? Не ладно, а дай свой табель, и я запишу.
Я побрела к своей парте и начала делать вид, что ищу. А тем временем размышляла, что лучше: сказать, что забыла дома, или дать, а потом стереть запись. Пока я размышляла, Надежда подошла, спокойно вытащила табель из портфеля, села за свой стол, обмакнула перо и жирно написала: