Арабская поэзия средних веков (Имруулькайс, Маджнун) - страница 60

На первую страницу
Я ответил: «Заря, чья обитель — на своде небесном».
Мне сказали: «Пойми, что влюбиться в зарю — безрассудно».
Я ответил: «Таков мой удел, оттого мне и трудно,
Так решила судьба, а судьбе ведь никто не прикажет:
Если с кем-нибудь свяжет она, то сама и развяжет».

«Заболел я любовью…»

Заболел я любовью, — недуг исцелить нелегко.
Злая доля близка, а свиданье с тобой — далеко.
О, разлука без встречи, о, боль, и желанье, и дрожь…
Я к тебе не иду — и меня ты к себе не зовешь.
Я — как птица: ребенок поймал меня, держит в руках,
Он играет, не зная, что смертный томит меня страх.
Забавляется птичкой дитя, не поняв ее мук,
И не может она из бесчувственных вырваться рук.
Я, однако, не птица, дорогу на волю найду,
Но куда я пойду, если сердце попало в беду?

«Клянусь Аллахом, я настойчив…»

Клянусь Аллахом, я настойчив, — ты мне сказать должна:
За что меня ты разлюбила и в чем моя вина?
Клянусь Аллахом, я не знаю, любовь к тебе храня,—
Как быть с тобою? Почему ты покинула меня?
Как быть? Порвать с тобой? Но лучше я умер бы давно!
Иль чашу горькую испить мне из рук твоих дано?
В безлюдной провести пустыне остаток жалких дней?
Всем о любви своей поведать или забыть о ней?
Что делать, Лейла, посоветуй: кричать иль ждать наград?
Но терпеливого бросают, болтливого — бранят.
Пусть будет здесь моя могила, твоя — в другом краю,
Но если после смерти вспомнит твоя душа — мою,
Желала б на моей могиле моя душа-сова>{110}
Услышать из далекой дали твоей совы слова,
И если б запретил я плакать моим глазам сейчас,
То все же слез поток кровавый струился бы из глаз.

«Со стоном к Лейле я тянусь…»

Со стоном к Лейле я тянусь, разлукою испепеленный.
Не так ли стонет и тростник, для звонких песен просверленный?
Мне говорят: «Тебя она измучила пренебреженьем».
Но без мучительницы той и жить я не хочу, влюбленный.

«О, если бы влюбленных…»

О, если бы влюбленных спросили после смерти:
«Избавлен ли усопший от горестей любовных?» —
Ответил бы правдивый: «Истлела плоть в могиле,
Но в сердце страсть пылает, сжигает и бескровных.
Из глаз моих телесных давно не льются слезы,
Но слезы, как и прежде, текут из глаз духовных».

«Мне желает зла, я вижу…»

Мне желает зла, я вижу, вся ее родня,
Но способна только Лейла исцелить меня!
Родичи подруги с лаской говорят со мной,—
Языки мечам подобны за моей спиной!
Мне запрещено к любимой обращать свой взгляд,
Но душе пылать любовью разве запретят?
Если страсть к тебе — ошибка, если в наши дни
Думать о свиданье с милой — грех в глазах родни,
То не каюсь в прегрешенье, — каюсь пред тобой…
Люди верной и неверной движутся тропой,—
Следующая страница