- Для записи, я могу думать только об одном месте, где бы сейчас хотела оказаться. – сказала я, взяв тарелку.
- И ты туда доберешься. – сказал Чак.
- Ладно, малышка, – начала Федра, в ее голосе послышалось предупреждение. – Он до безумия милый.
- Ничего такого, с чем бы я не смогла справиться. – мои слова были едва понятны, я говорила с набитым ртом.
- Так он заберет тебя отсюда? - спросил Чак, скрестив руку, выглядывая из окна, которое было как раз на уровне его груди.
Этого места хватило, чтобы в самое загруженное время разместить до пяти тарелок.
Он посмотрел налево, как раз туда, где через двойные двери на кухню вошел Гектор.
- Доброе утро. – сказал Чак.
- Здравствуйте, мистер Чак. – сказал Геркор, усаживаясь на стул в дальнем конце бара. Он помолился над своим отлетом, который принес с кухни и запихнул сразу четверть себе в рот.
В двенадцати футах от места, где сидел Гектор, была лестница в мою квартиру.
- Фэлин, на что ты смотришь? – спросила Федра.
- Меня начинает беспокоить, что любой посетитель может подняться по этой лестнице.
- Разве ты не заметила, но я не особо люблю любопытных.
Чак засмеялся.
– Даже детей. Помнишь, как ты довела ребенка Моррисов до слез.
- Чак, хватит об этом. Он уже учится в средней школе, сколько ты еще будешь мне об этом вспоминать?
- Всегда, – сказал Чак. - Потому что я обожаю смотреть на твое выражение лица, когда я каждый раз напоминаю тебе об этом.
Выглянув из своего места в раздаточное окошко, Чак мог увидеть длинную барную стойку и стулья. Она разделяла кассу и несколько столиков с напитками от общего обеденного зала. Для меня и Кирби, это узкое пространство как укромный уголок, место, где мы может несколько секунд собраться, прежде чем снова окунемся в суматоху.
Я сидела на одном из стульев, и счастливо жевала свой кусочек блинчика, политого сиропом.
- Фэлин, не игнорируй мой вопрос. – сказал Чак.
Я особо не спешила проглатывать наивкуснейший блинчик, чтобы ответить Чаку, но мне не хотелось быть грубой.
– Я не знаю, придет ли он за мной сюда. Мы с ним не разговаривали.
- Спорю, что он придет, – сказала Федра, закрывая кассовый аппарат. Она сложила руки на груди. – Но если он вдруг поведет себя не как джентльмен …
- Я знаю, – сказала я. – Я заеду ему в кадык.
- Умница, – сказала Федра, изобразив удар в воздухе. – Они это ненавидят.
- Она права, – крикнул с кухни Чак. - Ненавидим.
Я хихикнула, точно зная, Чак лучше отрежет себе руку, чем разозлит женщину, знающую такой боевой прием.
Чак исчез в окне, но через секунду вышел через маятниковые двери. Он вытирал руки о свой белоснежный фартук, оставляя на нем оранжево-коричневые разводы.