- Эммм, – я сказала, почти прожевав, заметя выражение лица Чака. – Ты же не собираешься говорить со мной о сексе, правда? Пожалуйста, не надо.
- Так что, на счет этого парня? Я понимаю твои мотивы, но больше меня беспокоят его намерения. – сказал Чак.
Федра посмотрела на мужа так, словно одним взглядом смогла приумножить их 46 лет, проведенные вместе.
Я закончила жевать, промокнула рот салфеткой. Я скомкала ее и позволила ей упасть мне на колени. В голове раздавался назойливый голос Блэр.
- Неправильная вилка, Фэлин.
- Фэлин, мы так суп не едим.
- Встань прямо, Фэлин
- Фэлин, не один мужчина не захочет с тобой быть, пока ты плохо себя ведешь.
- Фэлин, мы не обсуждаем вульгарные темы за столом, такие как твое мнение.
Они давили на меня, так сильно приучали к этикету, что даже после ухода из дома, я иногда использовала плохие манеры просто, чтобы позлить Блэр. Даже если она этого не видела, но от такого маленького бунта мне становилось лучше.
Спустя почти пять лет после моего ухода, моя кровь все еще закипала от того, что эти привычки никуда не делись, так же, как и желание родителей контролировать меня, или пытаться вписать меня в образцово-показательную семью бывшего мэра Колорадо.
- Фэлин? – спросила Федра, и ее наполненный заботой голос вернул меня из раздумий обратно в Bucksaw, подальше от моего детства.
Я моргнула.
– Он, эм... меня не волнуют его намерения. Я просто согласилась, чтобы позлить Уильяма.
- Тогда зачем все это продолжать дальше? – спросил Чак.
- Потому что он подыграл мне, когда я солгала родителям, – с улыбкой ответила я. – Тем более ему все равно. Он просто хочет завести небольшую интрижку.
Чак посмотрел на меня с невозмутимым лицом, а затем медленно ушел в двойные двери, пока не скрылся из виду.
Федра расхохоталась.
– Для этого парня ты будешь одним сплошным наказанием. Хотя он любит тебя, как самого себя. Пусть он думает, что ты девственница. – Как только слова слетели с ее губ, она застыла и выпучила глаза. – Ох милая, прости меня.
- Я думаю, он уже знает, что я не девственница. – ответила я, спокойно пропуская ее извинения.
Федра заметно затряслась и ушла делать своей знаменитый Сан Ти. Я встала и пошла к дальнему концу бара. Я обняла ее сзади, опустил подбородок ей на плечо.
– Все хорошо. – мягко успокоила я.
- Будь проклят мой огромный рот, – она всхлипнула. – и мои куриные мозги.
Я развернула ее, и подождала, когда наши глаза встретятся.
– И твое доброе сердце.
Ее нижняя губа задрожала, и она обняла меня и крепко прижала к своей груди. Ее заботливые руки, поглаживали мою спину.