Софи решила уступить просьбам Пауля и расслабиться, насколько это вообще было возможно в ее ситуации. Она выпила коктейль, потом еще один и еще. Съела несколько тарталеток. Поздравила своего галериста. Взяла еще один бокал.
Наконец Альфред поднялся на маленькую сцену, произнес короткую речь, в которой поблагодарил гостей, объявил о начале танцев, пригласил на сцену группу и сказал, что первая песня сегодняшнего вечера посвящается его жене. Софи улыбнулась, когда Альфред и его жена, которая единственная сегодня была не в белом, а в ярко-красном платье, обменялись воздушными поцелуями. Но улыбка замерла на губах, когда четверо музыкантов наконец заиграли и послышались первые такты песни Beatles «All you need is love». Мир рухнул, разверзлась бездна, и эта бездна поглотила Софи, поглотила всю, без остатка.
17
Мелодия все еще звучит в голове, когда я возвращаюсь в столовую. Сажусь, полная решимости больше не терять самообладания.
Ленцен по-прежнему – само участие.
– Вы так бледны, – говорит он. – Может, вам нужно отдохнуть? Давайте сделаем паузу, у меня много времени, я готов подстроиться под вас.
Если бы я не знала, что передо мной – матерый волк, то вполне могла бы принять участие в его голосе за чистую монету.
– В этом нет необходимости, – холодно отвечаю я. – Давайте продолжим.
Но внутренне – вся в работе. Пытаюсь вспомнить все, чему учил меня доктор Кристенсен. Но потрясение слишком велико – голову будто вымели начисто.
– Ну, хорошо, – говорит Ленцен. – Как вы работаете? Вы любите писать?
Смотрю ему в глаза. И механически отвечаю:
– Очень люблю.
Мою сестру звали Анна.
– То есть, вы не из тех авторов, кому приходится вымучивать каждую фразу?
В детстве я завидовала, что ее имя одинаково читается и с начала и с конца, а она этим очень гордилась.
– Совсем даже не из тех. Писательство для меня – как чистить зубы или принимать душ по утрам. Можно сказать, это часть ежедневной гигиены. Когда не пишу, чувствую, что все поры моего организма забиты.
Анна испытывала отвращение к крови.
– Когда вы работаете?
Когда в детстве я разбивала коленку, то просто не обращала на это внимания, а если резала до крови палец, то засовывала в рот и радовалась металлическому вкусу и тому, что знаю, каково железо на вкус. Когда Анна разбивала коленку или резала до крови палец, она кричала и визжала, а я говорила ей: «Не будь девчонкой!»
– Лучше всего с самого раннего утра. Когда голова свежая и не замусорена новостями, телефонными звонками и всем остальным, что в течение дня я вижу, читаю, слышу.
– А как, собственно, происходит сам процесс письма?