– Почему вы спросили, боюсь ли я смерти?
– Что?
– Почему вы спросили, боюсь ли я смерти? – повторяю я.
Снова слышу раскаты грома, где-то далеко-далеко. Угрожающие, гулкие, будто там топает великан.
– Я не спрашивал, – говорит Ленцен.
Его недоумение абсолютно искреннее. Мне снова хочется встать и зааплодировать его самообладанию.
– Пожалуйста, дайте мне уйти, – жалобно говорит он. – Я готов забыть все, что здесь произошло. Только…
– Я не могу отпустить вас, – прерываю я его.
Он смотрит на меня в полном замешательстве.
Лицемерные ужимки, крокодиловы слезы, жалобное нытье – все это вызывает у меня отвращение. С трудом сдерживаю тошноту. Семь ножевых ран. А сам разнюнился от одной небольшой ранки на голове. Медленно перевожу дух. Задаю вопрос:
– У вас есть дети?
Ленцен стонет и закрывает лицо руками.
– Прошу вас, – умоляет он.
– У вас есть дети? – повторяю я.
– Прошу вас, оставьте в покое мою дочь, – умоляет он.
Я вижу, он плачет.
– Как зовут вашу дочь?
– Что вам нужно от моей дочери?
Это почти мольба. И вдруг понимаю. Он что, решил, будто я собираюсь что-то сделать с его дочерью? И поэтому расспрашиваю о ней? Решил, что дочери что-то угрожает? До этого я бы никогда не опустилась. Но с другой стороны, это хорошо. Решаю не обращать внимания на его скулеж. Похоже, он уже почти дошел до кондиции и скоро я добьюсь чего хочу.
– Вы знаете, что мне нужно, – говорю я. А между строк явно читается: «Дай мне то, чего хочу, и я оставлю твою дочь в покое». Ленцен понял, и я поняла, что он понял. У меня нет времени на угрызения совести.
– Признание, – говорит Ленцен.
Волна адреналина, которая накрыла меня во время схватки с Ленценом и которая в последние несколько минут начала было отступать, вдруг обрушилась на меня с новой силой. Мне стало жарко.
– Признание, – говорю я.
– Но я не понимаю…
Снова здорово? Сколько можно тянуть эту волынку?
– Я помогу вам, – говорю я.
Он растерянно смотрит на меня.
– Где вы были двенадцать лет назад?
Он на мгновенье задумывается.
– В Мюнхене. Это был последний год перед отъездом за границу.
– Вы знакомы с Анной Михаэлис?
В его глазах не отразилось ничего. Абсолютно ничего.
– Нет. А кто она?
Врет. Но я невольно восхищаюсь им. Чертовски хорошо держится, и это ведь под дулом пистолета. Может, он правда не боится смерти?
– Почему вы лжете?
– Хорошо-хорошо, – говорит он. – Дайте подумать. Фамилия мне кажется знакомой.
Что за игру ты ведешь, Виктор Ленцен?
– Готовясь к интервью, я выяснил, что ваша фамилия Михаэлис. Конраде – псевдоним. В честь Джозефа Конрада, вашего любимого писателя, так?