Красиво.
Белая пена на камнях, холодный ветер, полный бокал в руке, сизые тучи, клубящиеся над головой. Завтра наверняка пойдет снег. Но в виртуальности не бывает «завтра».
— Хотел бы я знать, — делаю глоток, — откуда взята эта река.
— Места красивее не видал я в своей жизни… — странным тоном произносит оборотень.
Вот так всегда. У каждого свои ассоциации и аналогии. Для Романа явно этот пейзаж что-то означает. Для меня — просто красивое место.
— Ты здесь бывал?
— В какой-то мере.
Интересно.
— Что это за птицы, Роман?
— Гарпии, — не глядя отвечает он. Хлоп — и его стакан пуст.
Но он все равно не пьянеет.
Как я ненавижу тайну, которая окружает нас. Мы боимся друг друга. Мы боимся всего.
— А погода приятная, — бросаю наугад.
— Снежное нынче лето… — говорит оборотень. И смотрит на меня с иронией. Он узнает эту местность. Она отзывается чем-то в его душе.
Мне не дано узнать, чем именно.
Наливаю себе глинтвейна в тяжелую керамическую чашу. Вдыхаю аромат. Снежное лето? Пускай. Нет ничего лучше плохой погоды.
— Леня, ты куришь травку? — Роман протягивает мне портсигар.
— Нет.
Наверное, он и впрямь алкоголик и наркоман…
— Говорят, куда безвреднее алкоголя и табака.
— Говорят, что в Москве кур доят.
Роман колеблется, но закуривает.
Блин. Надины доводы начинают казаться мне не такими уж безумными.
Я пью глинтвейн, Роман курит анашу. Минуты через две щелчком отправляет недокуренную сигарету вниз и говорит:
— Детская забава. Плесни мне вина.
— Это глинтвейн.
— Какая, на фиг, разница…
Теперь мы оба потягиваем горячее вино с пряностями. Роман кивает:
— Рулез!
Я согласно киваю. «Рулез» — это что-то хорошее. Холодное пиво, компьютер седьмого поколения, юная красавица, удачно обезвреженный вирус… глинтвейн.
Сидим над обрывом, и нам хорошо.
— Что было в том яблочке?
— Новое лекарство от простуды. Очень эффективное.
Роман хмурится:
— Это стоит шесть тысяч?
— Это стоит сто.
— А… — Роман меняется в лице.
— Давай дождемся покупателя.
Оборотень кивает:
— Твоя операция, тебе решать.
Покупатель появляется минут через десять, когда я уже начинаю беспокоиться. Я знал его лишь под кличкой Тертый, а он меня под прозвищем Стрелок. Покупатель опрятен и неприметен, простой костюм, незапоминающееся лицо. Молодой парень с дипломатом в руке.
— Добрый вечер, Стрелок! — говорит он мне. Голос излишне ровен — Тертый общается через программу-переводчик.
— Доброе утро, — поглядывая на часы, отвечаю я. Это взаимная игра. Выяснить индивидуальное время дайвера, определить, в каком часовом поясе тот проживает, — уже немало.
— Как я ценю ваш юмор… — Тертый садится на третий стул, вопросительно смотрит на меня: — Урожай созрел?