» мог за день заработать столько, сколько обычный работник за неделю, а потому самые «золотые» для себя улицы они обслуживали ревностно, оберегая их от тех, кто мог посягнуть на их запашистый хлеб.
С приближением Рождества ведущие к замку дороги заполнились зваными гостями, теми, кого королевское семейство пригласило на двенадцать дней мирных праздничных увеселений. Похоже, королева Маргарет исполнилась решимости не дать недугу мужа испортить эти дни. Жонглеры, фокусники и певцы состязались за каждую монету при постоялых дворах, в то время как в самом городе каждая комната и каморка были загодя (причем задолго) заказаны, так что ночами даже амбары и конюшни заполнял густой храп постояльцев, понаехавших целыми семьями. Под бравурные возгласы, барабаны и трещотки своих собственных слуг в город прибывали компании лицедеев – размалеванные яркие процессии, вступающие в город под нестерпимо пестрый гам, свист, свет, и все в надежде выступить перед королевой и ее двором. Затмевая собой даже Пасху и Троицын день, Рождество было самым зрелищным празднеством года и самой хлопотной порой для виндзорцев.
Из-за болезни все еще погрязшего в дремоте Генриха на это Рождество не намечалось публичного исцеления с выходом больных всех мастей и лобзанием руки короля. Тем не менее самые отчаявшиеся из них все равно сошлись: больше обратиться все равно было некуда. На улицах трезвонили колокольчики прокаженных и калек, собравшихся в стайки (так безопаснее, а то в одиночку или по двое можно попасться под кулаки несердобольных горожан: наваляют так, что мало не покажется).
Особы благородной крови надменно проезжали мимо лавок с зазывалами и ярмарочных шутов, что кривлялись за монеты. Эти персоны направлялись прямиком в уют, уготованный им в самом замке. Может, герцог Йоркский и правил страной из Лондона, но решать, кто из знати поедет отмечать Рождество в Виндзор, он был не властен. Выбор гостей замка был прерогативой исключительно королевы Маргарет, а потому не случайно среди персон, приглашенных от сорока четырех благородных домов, не значились ни Йорк, ни Солсбери, ни еще с полдюжины семейств, связанных с Невиллами. Какое-то время Маргарет подумывала выслать приглашение Ричарду Невиллу-младшему, графу Уорику. С ним она познакомилась во время памятной лондонской осады, когда в столицу ввел свое войско мятежный Джек Кейд. Тогда Уорик ее впечатлил, но вот досада: его отец был канцлером у Йорка, и королева решила, что на лояльность Уорика ее влияние не простирается.
Один или два гостя прислали письма с витиеватыми извинениями, что они-де для такого путешествия слишком стары или больны. Тем не менее за три истекших дня в Виндзор прибыли тридцать восемь лордов в сопровождении слуг – знак неугасшего почтения к королю, что доставило Маргарет несказанное удовольствие. Тех, в чьей поддержке она нуждалась более всего, королева выходила приветствовать лично, прилюдно воздавая им скромную хвалу. Согласитесь, это отнюдь не мелочь, когда монаршая особа сама идет к вам навстречу, а не вызывает к себе, так что вельможи польщенно рдели лицами, а их жены горделиво улыбались.