Я закатила глаза и скомандовала:
– Затаскивай!
Мы кое-как сгрузили тело Макса на диван, к Мышке под бочок.
– Неужели не понимаешь, почему он не будет мне изменять?
Лизка придирчиво оглядела спящую парочку. Мышка лежала на спине и отчужденно храпела, из ее открытого рта тонкой струйкой стекала слюна. Макс скрючился в позе зародыша, и Лизка снова проверила его пульс.
– Да. Я, кажется, понимаю, почему он не будет тебе изменять, – хихикнула она. – По крайней мере, сегодня!
– Дура ты, Лизка. Я уверена в Максе, потому что он меня любит.
Ночью над городом пронесся ливень. Остудил лихорадку разгоряченных улиц, поменял привычный для мегаполиса бензиновый «парфюм» на аромат лесной опушки, смыл мусор в канализацию. Дождь смывает все следы.
На работу я опоздала. Ребята, дожидавшиеся в операторской, сообщили, что нам поменяли машину. Дали новую, но «Матис».
– Ну и пылесос! – ворчали ребята по дороге на съемку.
– Мое человеческое достоинство ущемлено! – сообщил Вова сдавленным фальцетом.
И это была чистая правда. Вовино достоинство ущемляли:
– камера;
– кофр с аппаратурой, который не поместился в багажнике;
– важный реквизит для съемки сюжета о дачной жизни в виде огромной потрепанной жизнью плетеной корзины;
– огромный потрепанный жизнью техник Олежка, занимавший в «Матисе» неоправданно много места.
Я тщетно пыталась пристроить куда-нибудь коленку, больно упирающуюся в переднюю панель.
– Давайте избавимся от балласта! Вова, выкинь камеру! Рухлядь, хуже списанной «десятки».
– Побольше уважения! – возмутился Олежка. – Эта камера, между прочим, старше тебя! И по «десятке» я уже скучаю.
Вова снова подал голос из-под корзины:
– А может, нам и техника поменяют? Одного шестидесятилетнего стокилограммового Олежку на двух тридцатилетних Олегов Иванычей по полтиннику? А что? По-моему, справедливо, будем их по очереди на съемку возить!
Жорик оглушительно захохотал, я прыснула, ручка корзины забарабанила по стеклу. Веселились все, кроме Олежки.
Кашлянув, я примирительно улыбнулась:
– А вообще, мне наша новая машинка нравится! Быстрая и маневренная. Только на светофорах кажется, что пешеходы вот-вот ноги оттопчут!
Как только мы выбрались из городских пробок, дело пошло веселее. За окном замелькали ангары супермаркетов и торговых центров, махины коттеджей, потом побежали леса-поля. Наконец, «Матис» запетлял по дорожкам садового товарищества и вскоре остановился около утопающего в зелени двухэтажного домика, обнесенного глухим деревянным забором.
Вова и Олежка выгружали из машины оборудование, как вдруг из-за забора послышался резкий бухающий лай. Ребята переглянулись.